— Само собой, нет, — отозвался Люк. — За кого ты меня принимаешь?
— Так что же ты сказал ей?
— Сказал — нам надо пожениться.
— А о том, что тебе нужна жена из деловых соображений, промолчал?
— Естественно, промолчал. — Никакого смущения по этому поводу Люк не испытывал. Вот еще. — Видишь ли, Эйб, у нас это с Хиллари давно тянется. А раз обстоятельства так складываются… получается, это наилучший шаг из всех возможных. Видишь ли, чувства, которые мы питали друг к другу раньше, совсем не остыли.
— Выходит, твое дело в шляпе.
— Угу, в шляпе, — согласился Люк. — Остается мелочь — уговорить Хиллари.
Несколько дней спустя после визита к Люку Хиллари все еще была в возбуждении. Нет, взбудоражили ее не сам визит и не та безобразная форма, в которой Люк предложил, вернее, приказал выйти за него замуж — и это после четырех лет молчания и забвения с его стороны! Все это, конечно, было черт знает что! Но больше всего терзал ее и не давал покоя… его поцелуй.
Она злилась на Люка за то, что он посмел поцеловать ее, а на себя за то, что ответила на поцелуй. А тут еще беспокоило здоровье отца, на котором дурно сказывалась эта несуразная вражда. Он неважно выглядел и легко раздражался, чего с ним прежде никогда не бывало. Она слышала, как он в сердцах отчитывал по телефону кого-то из своих бывших клиентов, обвиняя в предательстве за то, что тот перешел к его врагу Шону Маккалистеру.
Необходимо что-то предпринять. Может, Люк уже пришел в норму. Может, поцелуй и это командирское «выходи за меня замуж» просто способ заполучить ее обратно? Но зачем? Он ведь сам порвал с ней. Что до нее, то в их разрыве она считала себя пострадавшей стороной.
Но что бы там ни было у него на уме, может, теперь, когда он знает, как она относится ;к его предложению, у него хватит здравомыслия обсудить с нею другие возможности.
Пожалуй, имеет смысл потолковать. Она даст Люку еще один шанс. Но на этот раз не пойдет к нему, а позвонит. И она позвонила.
— Хиллари? Привет. Звонишь, чтобы сказать, что согласна? — осведомился Люк.
— Звоню, чтобы выяснить, пришел ли ты в норму, — кисло ответила она.
— Я в полной норме. А как твой папаша?
— Папа очень меня беспокоит.
— Ай-ай-ай! Так ведь дело за тобой. Я предложил тебе способ, как прекратить эту вражду. Тебе решать. Только смотри не ошибись. Правильное решение — выйти за меня замуж.
От этого непререкаемого тона она взорвалась.
— Тебе, видно, наплевать, что я не хочу выходить за тебя? Неужели это неясно?
— А я говорю — хочешь. Ты хочешь меня, Хиллари. А я хочу тебя.
— А что, если я жду от отношений с мужчиной чего-то большего, чем просто физической близости?
— Мало ли чего ты ждешь. Так и заждаться можно.
— Вот и я так считаю. Тебе придется долго меня ждать, Люк. Всю жизнь. — И она бросила трубку.
Люк на другом конце провода даже вздрогнул. Ничего, именно такую ему и надо.
— Ну что, приятель? Чем тебя порадовала твоя будущая, половина? — широко ухмыльнулся Эйб; слышавший все реплики Люка. — Убедил ты сказать «да»?
— Все путем. Вопрос времени, — отозвался Люк опуская трубку на рычаг.
Ухмылка сошла с лица Эйба, он озабоченно хмурился:
— У тебя его в запасе всего ничего. Времени, имею в виду. Учти: Энгус Робертсон появится в Ноксвилле к концу следующей недели, самое позднее — через две.
— Можешь спать спокойно. Хиллари станет моей женой, — твердо заявил Люк. — И задолго до того, как сюда пожалует Робертсон. Все будет в порядке, не сомневайся.
Хиллари была рада, что дала себе передышку, прежде чем приступить к новой работе: ей предстояло занять должность юрисконсульта в общественном Комитете по защите прав потребителей. Не то чтобы новые обязанности не вызывали у нее восторга. Напротив. Работа в комитете открывала перед ней приятную возможность приносить жителям родного Ноксвилла пользу.
Но о какой пользе могла идти речь в том состоянии смятения и растерянности, в котором она находилась последние дни? Даже сейчас, в разгар праздничного вечера, который отец устроил по случаю ее возвращения домой, она по-прежнему думала только о Люке. Вчерашний разговор по телефону никак не содействовал тому, чтобы изгнать его из мыслей. Как раз наоборот. Она все время думала только о нем и о его возмутительном ультиматуме, и чем дальше, тем больше.
— Вот ты где, — окликнул дочь Чарлз Грант, разыскав ее наконец на террасе. — Все спрашивают, куда ты делась. Ты ведь как-никак почетный гость.
— Извини, папочка. Я просто вышла глотнуть свежего воздуха.
Хиллари смотрела на отца с щемящим сердцем — она и гордилась им, и страшилась за него. Несмотря на всю свою импозантную внешность, Чарлз Грант после развода так и не женился вторично. Поэтому Хиллари до сих пор считала, что отвечает за него. Дочернее чувство ответственности в ней всегда было развито, даже сверх меры, а сейчас, когда ему перевалило за шестьдесят, еще усилилось.