В развитых странах, где у денежных властей есть сложившаяся репутация, они могут слегка отклоняться от объявленных цифр, не боясь вызвать инфляционные ожидания, но для банкиров в развивающихся странах репутация намного важнее, чем некоторый разрыв между потенциальным и реальным выпуском. Если компании и люди сочтут, что ЦБ недостаточно независим от политического давления – даже потенциально! – все пойдет насмарку. Самый современный метод экономической политики основан на прозрачности – от ЦБ требуются двух-трехлетние прогнозы ключевых параметров и четкое следование собственным прогнозам – и на доверии экономических субъектов[80].
Именно поэтому Россия долго не переходила к таргетированию инфляции: независимость ЦБ, обеспеченная законодательно, была не так очевидна на практике. При инфляционном таргетировании последствия того, что ЦБ пожертвовал борьбой с инфляцией ради пожеланий популярного политического лидера, были бы особенно неприятными. К концу первого десятилетия XXI века эти страхи отошли на второй план, макроэкономическая политика была последовательно консервативной. К 2017 году российский Центробанк достиг своей цели: инфляция установилась на давно заявленной цифре в 4 % в год. Конечно, угроза политического давления никуда не исчезла. Однако такая угроза далеко не чисто российский феномен.
Мировая инфляция и глобализация
Самое распространенное заблуждение по поводу инфляции – то, что она может быть вызвана высоким уровнем монополизации рынка. Но монополия – источник высоких, а не растущих цен. Это большая разница – высокие цены и цены, быстро растущие. То, что цены высокие сейчас – например, из-за того, что в экономике доминируют монополии, – никак не объясняет то, что они быстро растут. Так происходит чуть ли не со всеми популярными объяснениями инфляции. Могут ли высокие цены на нефть привести к росту цен? На поверку оказывается, что и повышение цен на нефть может оказать только одномоментное влияние на цены в странах-импортерах. Чтобы повлиять не на уровень цен, а на инфляцию, то есть изменение уровня цен, необходимо, чтобы цены на нефть росли постоянно. Поэтому скачок в 2006–2008 годах практически не сказался на инфляции в развитых странах.
То же относится и к последствиям глобализации. В терминах Фелпса и Фридмана глобализация меняет уровень потенциального выпуска в разных странах и делает политику денежных властей более действенной в краткосрочной перспективе. Пока экономика не находится в долгосрочном равновесии, денежная политика действует. Кроме того, усиление конкуренции на существующих и открывающихся рынках снижает цены, но это опять-таки сказывается на уровне цен, но не на долгосрочной инфляции.
Лоуренс Болл из Университета Джона Хопкинса, известный специалист по денежной политике, указывает, что стремительный вход Китая и других развивающихся стран на международные рынки не может быть объяснением низкой инфляции первого десятилетия XXI века и по другим причинам[81]. Приток сверхдешевых китайских товаров меняет относительные цены на рынке, а изменение относительных цен на товары и услуги может сопровождать практически любое изменение общего уровня цен: с таким же успехом этот приток мог бы сопровождаться и возросшей, а не низкой инфляцией.
Для того чтобы деньги играли какую-то роль в экономике, необходимо, чтобы в процессах обмена возникало “трение”. Чтобы ситуация становилась равновесной не мгновенно, как в теоретических моделях, а постепенно подстраивалась. Например, предприятия не имели бы возможности сразу же поднимать и опускать цены вслед за изменениями макроэкономической ситуации. Если бы компании могли мгновенно менять цены и зарплаты, то на каждый напечатанный центробанком рубль они реагировали бы небольшими изменениями. Никаких реальных последствий от печатания дополнительных денег не было бы, и это стало бы фактически просто небольшим изменением масштаба цен.
80
Улюкаев А., Замулин О., Куликов М.