Когда котик спит
Бледное солнце, льющее какой-то непривычный тошнотворный, бело-серый свет, медленно вставало из-за горизонта, прогоняя резкие тени со взгорка, которым дыбилась простирающаяся на миллионы световых лет во всех направлениях степь. Посреди взгорка стоял громадный одинокий, окаменевший дуб, чьи ветви были усеяны пустыми гнездами и развевающимися на ветру сухими окровавленными бинтами, обрывками полиэтиленовых пакетов, кусками проволоки со странными спекшимися от невыносимого жара маслянистыми останками на них. Тишина нарушалась только воем ветра, бьющего на земле истлевающую траву, которая от этого биения лишь рассеивалась пеплом и неслась в космические, пустые дали где нет ни времени, ни материи, ни самого пространства. Если вооружиться солнцем, и отряхнуть с корней дуба последние тени, то можно будет разглядеть торчащий из земли маленький-маленький черный кошачий носик и лапку с коготками, указывающую на небо. Солнце оставит на руках кровоточащие ожоги, упадет, расколется на миллиард миллиардов осколков. Носик, торчащий из под земли вдохнет эту пыль,и тогда...
- Ааааппччхи! Фыр, пчхи, фыр!
Под землей что-то зашевелилось. Крохотная лапка согнулась, и начала счищать черную пыль и колючий песок. Из-под земли показалась кошачья мордочка. Котик открыл глаза, в них застыла серо-красная пелена. Проморгавшись от пылинок, Котик выкарабкался из своего подпочвенного гнезда - могилы. Видел он очень плохо, но окрестности разглядеть сумел - вокруг было поле, абсолютно пустое, потерявшее всякий след чего-либо живого на нем. Будто невидимая рука расплескала кислоту и бензин, века назад. Тут и там плеши сгоревшей травы, то и дело разносимой порывами ветра, на горизонте ржавая, похожая на скелет исполинского жука, громада покинутого завода, сквозь проржавелые трубы которого шли лучи этого странного, имеющего очень неприятный, невыразимый оттенок, солнца.
Котик встал на задние лапки, постоял с минуту, почавкал затекшей челюстью. В его маленьком, затянутом паутиной забвения мозгу родилась мысль, похожая на ностальгию или грусть, когда ты сидишь дома один, голодный, и ждешь прихода Самого, который тебе Принесет.
- Надо найти Палящего Фонарь. Он пронесет меня через бездны загробной тоски. Парня-Палящего-Фонарь. Черный Машиах украл мой сон. Здесь могила галактики. Надо идти.
Мйййяяяуууу, мййяяяууу, мяяяууууррр!!!
Хриплое мяуканье Котика ветер разнес за поля забвения.
Котик встал на четыре лапки и пошел, куда глаза не-глядят. Шерсть его была забита комьями земли, но Котика это слабо волновало. До самых границ вселенной тянулась Гнилая Степь, она пахла горелым деревом, сухой землей, полынным маслом и Железными Звездами.
Солнце садилось. Мгновенно поля окрасились алым, будто пролилась на них кровь жертвенного быка, и почернели, поглотив последние лучи света. Котик присел, как и солнце. Его что-то неприятно кольнуло в бочок.
Это оказался скрюченный, тоненький пыльный скелетик полевой мыши.
- Мышка, скажи мне, как найти Парня-Палящего-Фонарь?
Котик услыхал слабый писк-шепот.
- Не трогай меня, Котик, иначе я рассыплюсь прахом и сквозняки разбитой вселенной унесут меня к Обратному Богу. Я скажу тебе как найти палящего Фонарь. Наступит рассвет, ты увидишь дорогу, гладкую, словно стекло, иди по ней мимо Фабрик Сгоревшего Времени. Их ты узрел с холма, когда проснулся. Тебе повстречаются Ворон и Конь. Спроси их обо всем. Я усну.
Котик свернулся калачиком и уснул тоже. Он продолжил дорогу с новым рассветом.
Идет себе Котик по стеклянной дороге одну эру, другую эру, идет миллиард лет. Видит Котик - на дороге раскатанная, тоньше бумажного листа, птица. Подошел Котик, а птица - ррраз! - и развернулась сама в себя, стала похожа на скомканный пучок черных листьев, не бумажных, но осенних.
- Каааррр, каааррр! - сказала птица.
- Птица, ответь, ты Ворон?
- Воррррон, Ворррон! А ты кто?
- Я Котик. Я ищу истину. А истина там, где Фонарь. А фонарь у того, кто его палит. Улавливаешь суть?
- Каррр, кааарррр! Железные звезды, сто кварков тоски! Кванты, кванты!.. Найди Коня, он в парке крестов и серпов, в планету врос копытами, а держит ее на хребте.
Взмыл Ворон в небо, черный на сером фоне, летит прямиком к трубе заводской хаотичными кругами, чья геометрия выстроена безумным палачом миров, подлетел к трубе заводской - и развернул форму свою в тонкий лист, распял себя на трубе ржавыми сверлами, и висит - смотрит, куда Котик путь держит.
- Пока, Ворон!
- Прощай, Котик!
Идет себе Котик вдоль заброшенных полей, перемежаемых теперь занесенными пылью кварталами стерильных от вечности домов, которые всплывают, словно погибшие корабли, из полостей земли. Десять в тридцать пятой степени лет прошло, а все шагает Котик короткими лапками, пока не увидел ржавую, местами скрученную в невероятные узлы металлическую ограду. Пролез Котик сквозь нее, а вокруг только кресты, метров по десять высотой, какие из бревен, а какие из балок железных, монолитных. Лес крестов, парк крестов, сквозь них светят алые лучи закатного солнца.