– Хорошо, – сказал Чэнь. – Я знаю это место. Он обещал секретарю Ли, что ознакомится с делом Инь.
Не обидится ли Белое Облако, предложившая приготовить обед? «Но ведь у меня деловое поручение», – тут же ответил сам себе Чэнь, собираясь уходить. Он оставил для нее записку.
Ресторан напротив банка оказался идеальным местом для деловых встреч. Юй был в форме, поэтому они могли выбрать столик за углом, что позволило им найти уединение. Они заказали две чашки с лапшой и тушеным мясом, сдобренным соевым соусом. Дружелюбная хозяйка предложила им два вида закусок: одну – речные жареные креветки с красным перцем и мякишем хлеба, другую – соевые бобы, сваренные в соленой воде, и принесла бутылку пива «Циндао» в подарок от хозяйки заведения.
Возле них суетились две официантки, которые порхали как бабочки. По их акценту Чэнь понял, что они были не из Шанхая. На протяжении экономической реформы провинциальные девушки прибывали в город в огромном количестве. Владельцы мелких предприятий нанимали их за низкую зарплату. Накануне XX столетия Шанхай стал городом эмигрантов. История повторилась.
Рукопись, которую Юй принес в ресторан, находилась в двух папках. Одна часть рукописи была написана от руки, а вторая аккуратно напечатана. В тексте не было и следа исправлений или ошибок. Очевидно, его вывели с помощью компьютера. И обе части по контексту выглядели практически одинаковыми.
Следователь Юй оказался прав. Это были избранные стихи о любви китайских поэтов-классиков Ли Бо, Ду Фу, Ли Шанъиня, Лю Юна, Су Ши и Ли Юя времен династий Тан и Сун. Перевод сразу показался понятным Чэню, как только он взглянул на первые несколько страниц.
Еще он заметил, что первоначальная форма из четырех- или восьмистрофного стиха в английском переводе исчезла, а некоторые из них были наполнены новым удивительно чувственным содержанием:
Чэнь припомнил, что в китайском оригинале это известное четверостишие говорило о самопоглощающей страсти двух влюбленных. Однако не было времени подробно изучить рукопись. Тем не менее он не думал, что этот перевод принадлежал Инь.
– Ну что ж, это перевод стихов.
– Не знаю, почему она его так ценила.
– Хотя его мог сделать кто-то другой – допустим, Ян, – сказал Чэнь. – Подождите-ка, я нашел послесловие, написанное Инь. Вот тут говорится, что это работа Яна. Она только редактировала сборник.
– Пожалуйста, возьмите это. Прочтите, если будет время. Может быть, вы что-то обнаружите. Возьмете?
Чэнь согласился, а потом спросил:
– Удалось выяснить что-нибудь новое у опрошенных?
– Не совсем. Я все утро беседовал с жителями дома. Все версии не очень убедительны.
– Вы полагаете, что ее убил кто-то из жильцов шикумэня?
– Да. Я изучил список подозреваемых, составленный Почтенным Ляном. Инь не была почитаема в доме или из-за мелких ссор по некоторым вопросам, или из-за ее проступка во времена культурной революции, но ни один из этих довольно убедительных мотивов не является достаточным поводом для убийства.
– Напротив: возможно, убийца намеревался просто ограбить ее, но был в панике, когда она вернулась раньше времени и застала его в комнате. Я помню, вы обсуждали это с Почтенным Ляном.
– Возможно. Но была ли она целью для вора? Все знали, что она не была богатой бизнесвумен. И содержимое сейфа подтвердило это.
– Что ж, она путешествовала по Гонконгу, и кто-то на этом основании мог предположить, что она богата.
– Что касается ее поездки в Гонконг, – сказал Юй, – я связывался с органами общественной безопасности, надеясь, что они могут предоставить хоть какую-то информацию. И знаете что? Они закрыли дверь прямо перед моим носом.
– Что ж, это общественная безопасность. Что я могу сказать? – произнес Чэнь, разделывая креветку. – С ними трудно работать.
– Они над полицией. Я понимаю. Но в таком деле они должны помогать. Будь то в интересах партии или в чьих-либо интересах. Если они так относятся к нам, – сказал Юй, кладя зеленые соевые бобы в рот, – значит, у них есть что от нас скрывать.
– Надеюсь, что это не так, но то, что они делают, зачастую имеет значение только для них. Этого никогда не узнаешь; у них могут быть свои интересы в этом деле, – ответил Чэнь. – Я вам когда-нибудь рассказывал о моей встрече с ними?
– Нет.
– Это было в то время, когда я учился в Пекинском университете. Я опубликовал пару стихов и подружился с некоторыми писателями. Однажды один из них пригласил меня к себе домой, и тамошний гость привел с собой американского поэта. В тот день мы говорили только о поэзии, но на следующий день секретарь парткома Фуянь вызвал меня к себе в кабинет.
– И что же он вам сказал, шеф?
– «Ты молодой и неопытный, и мы доверяем тебе, но тебе нужно быть более осторожным. Не будь наивным, веря в то, что американцы любят нашу литературу ради литературы», – повторил Чэнь. – Я был поражен. Потом я понял: он, должно быть, имеет в виду вчерашний разговор о поэзии. Как люди могли так быстро сообщить ему об этом? Через несколько лет мне предложили работу в органах общественной безопасности. Я был счастлив. Декан не хотел, чтобы один из его учащихся, внесенный в черный список, подрывал репутацию университета, поэтому он с трудом договорился насчет меня с ними.
– Это немыслимо! Они всюду суют свой нос.
– Поэтому не огорчайтесь, что они отказали в сотрудничестве. Мы все сами можем выяснить, но не напрямую. Позвольте сделать пару звонков.
– Было бы неплохо.
Принесли суп-лапшу с сушеным перцем, измельченным зеленым луком и вареным мясом, немного жестковатым, но приятно контрастирующим с разварившейся лапшой. Это было приятной неожиданностью для ресторана «Маленькая семья». Хозяйка стояла подле стола, улыбаясь лучезарной улыбкой, ожидая одобрения.
– Замечательная еда, – похвалил ее Чэнь, – и прекрасное обслуживание.
– Надеемся, что вы еще раз к нам придете, шеф, – одарила их хозяйка ослепительной улыбкой, слегка кланяясь, прежде чем переместиться к другому столу.
В этом обхождении было что-то новое. Возможно, и не новое. До 1949 года такое обращение было в ходу и опять вернулось.
– Это их бизнес, – сказал Юй, – частный бизнес. Конечно, они хотят угодить своим посетителям, особенно начальникам.
– Это правда.
– Кстати, – спросил Юй, в то время как его лапша свисала с палочек, как водопад, – «Старое предместье» тоже хороший ресторанчик?
– Один из лучших, он особенно известен своей лапшой, которую там подают рано утром. Почему вы спрашиваете?
– Мистер Жэнь, один из списка подозреваемых, сказал мне, что он ходит туда два-три раза в неделю и называет себя экономным гурманом.
– Экономный гурман. Здорово, мне нравится, – засмеялся Чэнь. – Ах да, «Старое предместье» всегда имеет постоянных клиентов, которые приходят ранним утром ежедневно. Это почти как ритуал.
– Почему?
– Спросите у знающих людей. Мне случалось читать об этом ресторане. Там шеф-повар опускает лапшу в огромную кастрюлю с кипящей водой, поэтому лапша приобретает особую консистенцию. Но потом в воду добавляют крахмал, и лапша теряет свою структуру. Еще не так-то просто поменять воду в такой большой посудине, поэтому шеф-повар добавляет туда много холодной воды, хотя это не очень хорошо. Гурманы верят, что лапша, которую они варят ранним утром, вкуснее.
– О боже, разве можно столько знать о приготовлении лапши?
Чэнь был удивлен тем, что на лице его собеседника он увидел недоумение.
– И поросята тоже должны быть. Небольшие кусочки поросятины сначала в супе-лапше, а потом у вас во рту. Это эксклюзивное блюдо. Очень своеобразное и совсем недорогое. Обязательно сходите туда в выходные.