— Агась, м'лорд, всё как вы грите, эльфа завсегда мокрая, а то ж, — прервал Гадж. — Но при чём же ж туточки наша положение?
— А вот при чём, славный мой дурачок: дочь тёмного властелина всегда столь же злонравна, как и красива, но она непременно пылко полюбит красавца героя, отцовского узника. Не может не полюбить. Если учесть, до чего я красив — странно, что она ещё в меня не влюбилась.
— Она на вас ишшо даж глазиком не зыркнула, м'лорд, — напомнил Гадж.
Принц Лоримель изящными пальчиками отмахнулся от этой несущественной мелочи.
— Фью. Ты ничегошеньки в этом не смыслишь. Теперь остаётся лишь подождать, когда уже обречённая дева придёт в темницу и узрит меня. «Гоп» не успеешь вымолвить, как она, предав родителя, избавит меня из кандалов, вручит мне меч, проведёт прямо в палаты лорда Белга по тайному ходу, известному ей одной, поскандирует в сторонке моё имя, пока я нанизываю на меч её отца, как кролика на шампур, выведет мне лучшего скакуна, вынесет шкатулку, набитую бесценными камнями, и соберёт в дорогу еды, — и я уже скачу обратно в земли Вышних эльфов. Дело сделано.
Принц Лоримель блаженно улыбнулся, однако Гадж сплёл кустистые брови, пережёвывая слова хозяина — ни дать ни взять собака с полной пастью нуги.
— Не моёва умишка дело указывать на вашенские обмолвки, м'лорд, но не попутали ли вы чутка местоимения, вашвосторженность?
— Местоимения?
До сей поры принц Лоримель полагал, что Гадж не узнает местоимение, даже если оно укусит его за висячий предлог.
Гадж кивнул.
— Агась. «Я» — вместо «мы». Вы так грите, будто токмо вашвысокородность ускачет вон из замка Костолом взад, в достославное эльфийское королевство вашего папеньки. Токмо на вашпревосходительстве раскуют энти цепи, я же остануся гнить в смраде заточенья. Я-т и не против, работа такая, — но опосля всего, шо для вас, как вы рекли, сладит дочка тёмного властелина, рази ж не возьмёте с собой её?
Эльфийский принц фыркнул и медленно покачал головой.
— Ох, Гадж. Гадж, Гадж, Гадж. Неужели никогда не перестанет удивлять меня твоя нежная и добродушная глупость? Мне, и убежать с красавицей-дочерью тёмного властелина? Мне привезти её домой, познакомить с родителями, как будто она достойна этой невыразимо высокой чести? Как будто она достойна меня? Я тебя умоляю.
— И шо делать бедняжке опосля того, как вы ускакаете — зарыть папин труп и одной-одинёшенькой править агромадным грязным замком?
— Что до замка, не бойся. Как только Вышние эльфы услышат, что лорд Белг мёртв, мы совершим набег на его владения, вернём то, что наше по праву, и захватим другие земли, не совсем наши по праву. Обитатели этих земель нам, конечно, будут рады, а мы оттуда не уйдём, пока не решим, что они готовы к демократии. Между делом мы, разумеется, выселим из замка дочь лорда Белга. Ничто не будет больше связывать её с её гнусным прошлым — или это не счастье? И куда бы ни привела её после этого бродяжья жизнь, в её сердце вечно будет жить мой светлый образ. Может, я даже её поцелую. Разве можно представить награду щедрее?
Он благодушно улыбнулся своей безграничной доброте.
Прежде чем Гадж нашёлся, что ответить, от двери темницы донёсся громкий перезвон цепей, затем звук отодвигаемых в сторону тяжёлых деревянных засовов (по меньшей мере трёх) и наконец скрежет доброй полудюжины отпираемых замков.
— Ну вот, самое время. — Принц Лоримель самодовольно усмехнулся. Он легонько тряхнул головой, придав причёске лёгкую небрежность. — Как я выгляжу? Очень важно предстать в меру помятым, знаешь ли. Дамы от этого просто млеют. Конечно, для полноты картины не хватает небольшого синяка на щеке, у левого глаза. Гадж, не мог бы ты поставить мне фонарь… если дотянешься.
К чести Гаджа, он с большой охотой размахнулся, но цепи не дали кулаку достичь цели.
— Не взыщите, м'лорд, — сказал он, опуская кулак. — Я по вас не достану. Не вывертать же ж руку из сустава.
Принц Лоримель фыркнул.
— Как это на тебя похоже, Гадж. «Я, я, я». Тебя просят о малюсенькой услуге, а ты…
— О, поверьте, м'лорд, ежли б я мог выпростаться из энтих цепей, я б влупил по вашей прекрасной физии фонарюгу, об каком грили бы по всей Промежземью, агась.
Эльфийский принц смягчился.
— Ну и ну, Гадж. Какая трогательная забота. Считай, что ты прощён.
— О счастье, — сказал Гадж.
Опустив голову на грудь, он пробормотал что-то ещё, — слов эльфийский принц не разобрал, но, верно, преданный лакей заслуженно превозносил хозяина, захлёбываясь благодарностью. Принц Лоримель, возможно, попросил бы слугу повторить самые лучшие комплименты, но в этот миг щёлкнул последний замок и дверь распахнулась.