Положив трубку, он посмотрел на Майру и скривил лицо. Он сказал сквозь непрекращающийся рев:
- Нас выселяют.
- О, - ответила Майра. - Ну, хорошо.
- Лучше не скажешь.
Некоторое время они молчали. Потом Кальдерон произнес:
- Еще девятнадцать лет. Мы должны рассчитывать на это. Они же нам сказали, что он созреет в двадцать лет, не так ли?
- Он наберется ума задолго до этого, - простонала Майра. - О, моя голова! Я думала, что замерзну, когда он незадолго до обеда телепортировал нас на крышу. Джо, первые ли мы родители, которые,.. которые так попались?
- Что ты имеешь в виду?
- Я имею в виду, не было ли перед Александром другого супермладенца? Мне кажется, от нас потребуется огромный запас терпения, если мы первые, кто им нужны.
- Нам может потребоваться много всего. И скоро потребуется. - Сначала он не стал продолжать, лежал, задумавшись, и старался не обращать внимания на ритмические вопли своего суперчада. Терпение. Всем родителям требуется очень много терпения. Каждый ребенок время от времени делается невыносим. Расе, конечно, требуется огромное количество родительской любви, чтобы ее дети остались в живых. Но еще никогда родительское терпение не подвергалось такому испытанию. Еще никогда родители не видели перед собой двадцати лет мучений, которые, в конце концов, станут невыносимы. Родительская любовь - возвышенное и всеобъемлющее чувство, но...
- Я спрашиваю себя, - задумчиво сказал он. - Я спрашиваю себя, действительно ли мы первые.
Размышления Майры шли в другом направлении.
- Я думала, что здесь все обстоит так же, как с миндалинами и аппендиксом, - произнесла она. - Они потеряли свое значение, но они все же еще существуют. Эта терпимость находилась в рудиментарной форме, ожидая явления Александра,
- Может быть. Я спрашиваю себя... Ведь если бы уже был один такой Александр, мы должны были бы слышать о нем. Поэтому...
Майра приподнялась на локтях и посмотрела на мужа.
- Ты так думаешь? - тихо спросила она. - Я не так уверена в этом. Думаю, что так уже было раньше.
Александр внезапно замолк. На мгновение в квартире воцарилась тишина. Потом знакомый голос заговорил в их мозгах одновременно.
- Возьми меня! Я хочу твоего тепла, но не жары.
Джо и Майра молча переглянулись. Майра вздохнула и откинула покрывало.
- На этот раз пойду я, - сказала она. - Это что-то новое, да? Я...
- Не мешай! - потребовал беззвучный голос, Майра вздрогнула и тихо вскрикнула. Атмосфера в комнате ощутимо наэлектризовалась, и через дверь был слышен ревущий хохот Александра.
- Я думаю, он теперь уже так же цивилизован, как хорошо выдрессированная обезьяна. - Джо вылез из постели. - Пойду я. Ты снова забирайся под одеяло. На следующей ступени он, возможно, достигнет состояния бушмена. Тогда, если мы все еще будем живы, мы получим удовольствие от жизни с каннибалом, обладающим сверхсилами. В конце концов, он, может быть, пробивает себе дорогу на уровне бойца, предпочитающего ближний бой. Это может быть интересно, - пробормотав это, он вышел.
Через десять минут Джо вернулся. Майра сидела, обхватив колени и глядя в пустоту.
- Мы не первые, Джо, - она не смотрела на него. - Я подумала над этим. Я почти уверена, что мы не первые.
- Но мы никогда не слышали, чтобы где-то был супербожок.
Она повернула голову и посмотрела на него долгим, задумчивым взглядом.
- Нет, - сказала она.
Они помолчали, потом он кивнул.
- Да, я понимаю, что ты имеешь в виду.
В гостиной что-то сломалось. Александр засмеялся, и звук ломающегося дерева громко раздался а тишине ночи. Где-то снаружи хлопнуло еще одно окно.
- Существует поломка с тыла, - прошептала Майра. - Она должна быть.
- Насыщение, - пробормотал Джо. - Насыщение терпимостью или что-то подобное. Это должно существовать.
Александр появился в поле зрения, сжимая что-то голубое. Он сел и начал возиться с блестящими проводками. Майра выпрямилась одним движением.
- Джо, он заполучил в руки голубое яйцо! Он, должно быть, взломал шкаф.
- Но Кват сказал ему...
- Это опасно!
Александр посмотрел на них, усмехнулся и согнул проволочки, сделав клетку, соответствующую яйцу.
Кальдерон снова оказался вне постели на пути к двери. Он остановился, прежде чем достиг ее.
- Ты ведь знаешь, - с нажимом сказал он, - что он может ранить себя этой штукой.
- Мы должны отобрать ее, - согласилась Майра и устало, с видимой неохотой, поднялась.
- Посмотри на него! - настаивал Кальдерон. - Ты только посмотри!
Александр искусно управлялся с проволочками. Его руки снова и снова исчезали из поля зрения, когда он приводил в равновесие тессеракт внутри клетки. Это странное проявление знания придавало ему то выражение старческой дегенеративности, которое было им так хорошо известно.
- Ты ведь знаешь, все это будет продолжаться, - пробормотал Кальдерон. - Завтра он будет еще чуть меньше похож на себя самого, чем сегодня. На следующую неделю... на следующий месяц... а каким он будет на следующий год?
- Я знаю, - повторила Майра, словно эхо. - Несмотря на это, мы, может быть, будем... - Она замолчала. Она босиком стала возле мужа и смотрела.
- Прибор, кажется, будет готов, - сказала она, - когда он присоединит эту проволочку. Мы должны отобрать у него эту штуку.
- Ты знаешь, как нам это сделать?
- Мы должны попытаться.
Они посмотрели друг на друга. Кальдерон заметил:
- Эта штука похожа на пасхальное яйцо. Я еще никогда не слышал, чтобы пасхальное яйцо кого-нибудь ранило.
- Думаю, на самом деле мы оказываем ему любезность, - выдохнула она. - Обжегшийся ребенок боится огня. Если ребенок однажды обожжется спичкой, он больше не сунет пальцы в огонь.
Они молча стояли и наблюдали.
Александру понадобилось еще примерно две минуты, чтобы сделать аппарат таким, каким он хотел. Результат был феноменальным. Вспыхнул белый свет, затрещал рассекаемый воздух, и Александр исчез в сиянии. Остался только слабый запах чего-то горелого.
Когда они оба снова могли видеть, то, моргая, недоверчиво уставились на пустое место.
- Телепортация?! - пораженно прошептала Майра.
- Убежден в этом, - Кальдерой поднялся и посмотрел на мокрое пятно на ковре и на башмаки Александра посреди него. Он сказал:
- Он действительно исчез. Так что он никогда не станет достаточно большим и не пошлет Бордента к нам назад во времени. Это все никогда не произойдет.
- Мы были не первыми, - произнесла Майра дрожащим, измученным голосом. - Есть переломный пункт, и это все. Как мне жаль первых родителей, которые не достигли его!
Она быстро отвернулась, но недостаточно быстро, чтобы скрыть от него слезы, и вышла. Он колебался, устремив взгляд на дверь. Потом сказал себе, что, может быть, будет лучше, если он за ней не последует.