— Вам? — Он прищурился. — Зачем он вам нужен?
— Мой муж хочет их посмотреть. — Она солгала без малейшего усилия.
— Но он тоже не умеет читать. Молодой человек не просто волновался, он был испуган.
Леони ободряюще улыбнулась.
— Пока он выздоравливает, господин Эрнейс, ему нечем особенно заняться. Думаю, он хочет знать, на какой доход от Круела может рассчитывать. — Она пожала плечами, потом со значением добавила:
— Но поскольку он воин и хозяином здешних мест стал совсем недавно, возможно, он не разберется в отчетах. Думаю, он поручит писарю прочитать их ему.
— Я сам могу это сделать, — настаивал управляющий.
— Но вы постоянно так заняты.
— Я найду время.
— В этом нет нужды. У его писаря времени много.
— Но…
Леони потеряла терпение.
— Вы оспариваете распоряжения моего мужа? спросила она.
— Нет, нет, госпожа, что вы, — быстро успокоил он ее. — Я сейчас же принесу их вам.
Когда он отдал Леони маленькую жалкую пачку листов пергамента, она не стала высказывать удивление вслух. Отчеты по хозяйству хранились за каждый год, обычно от Михайлова дня до следующего Михайлова дня, до которого сейчас оставалось лишь несколько месяцев. В этих отчетах должны содержаться расходы и доходы за целый год, но выглядело это так, будто здесь хранились отчеты не более чем за один месяц.
Она отнесла отчеты в маленькую комнатку, в которой спала, и внимательно их изучила. Положение оказалось еще хуже, чем она предполагала. Считалось, что вечером каждого дня управляющий должен был встречаться с кухонной и конюшенной прислугой и записывать все покупки и точные суммы выплат Он должен был также записывать расход продуктов из запасов и все поступления продуктов от селян в виде подати. В качестве дохода следовало также записывать все излишки от поступления податей. Записывались суммы, уплаченные за услуги, например, за перевозку предназначенных для продажи товаров или за работу кузнеца или других мастеров сверх того, что они должны были платить в качестве оброка. Надлежало записывать любую сделку.
В ежедневном отчете из Першвика указывали количество хлеба, зерна, вина и пива, уже учтенное в других разделах отчета. Указывалось точное количество товаров, взятых из припасов. Самым тщательным образом записывались такие товары, купленные у купцов или в городе Ретел, как горшки, ткани, специи и всяческие услуги. Для кухни закупали специальные сыры, рыбу, которой не было в числе припасов (таких товаров было немного, потому что в Першвике припасы были обильные и почти все мясо и рыба поступали из поместья). За конюшнями числилось сено, овес, припасенная трава, в основном также заготовленные на месте, а основные расходы приходились на покупку одной-двух лошадей вместо состарившихся. Таких старых лошадей отдавали беднякам.
У господина Эрнейса были списки закупок для кухни и конюшни, но только по неделям. Хуже того, закупленные товары не перечислялись, а были лишь указаны выплаченные еженедельно суммы. Он вел учет полученных от селян денег за купленные ими продукты, но в ничтожных количествах. Не учитывалась продажа излишков. Однако Леони приходилось видеть, как в крепость привозили зерно, пригоняли овец, быков и коров, которых затем отправляли на продажу в город Эксфорд. Почему же они нигде не были учтены?
Это само по себе было плохо. Но хуже всего оказалось с общими расходами за неделю — невероятные суммы втрое превышали то, что она истратила бы за месяц. В эти общие цифры не включались поставки съестных припасов для войска Рольфа, в этом она была убеждена. Сэр Эварард как-то сказал ей, что Рольф платил за то, чтобы провиант войску поставляли прямо из городов, расположенных ближе всего к крепости.
Леони осмотрела склады. Она понимала, что хотя хранившихся там припасов было не слишком много, но через несколько недель, когда начнется уборка урожая, они заметно пополнятся; однако количество оставшихся припасов не оправдывало произведенных затрат.
Юный управляющий Эрнейс не выполнял свои обязанности, это было очевидно.
В гневе Леони спустилась вниз в поисках виновного. Она на всякий случай взяла с собой двух воинов, но не сказала им зачем. Она обнаружила эконома на кухне. Войдя туда, она приказала воинам ждать ее за дверью.
Эрнейс казался удивленным, когда Леони вошла в длинный узкий сарай, держа в руке свитки пергамента.
— Вы так быстро возвращаете отчеты, госпожа?
Он протянул руку, чтобы взять их, но она отвела руку в сторону.
— Господин Эрнейс, — произнесла она ровным тоном, — где в этих отчетах указаны купленные вами лошади?
— Лошади? — Он нахмурился. — Какие лошади?
— Лошади. — Голос ее зазвучал громче. — Вы, конечно же, купили несколько дюжин лошадей.
— Госпожа, я не приказывал покупать ни одной лошади. Почему вы решили, что, ..
— Лошадей не покупали? Значит, я ошиблась. Покупали ли вы украшения, чтобы мой господин подарил их леди Амелии?
— Прошу вас, госпожа. — Эрнейс возмущенно выпрямил спину. — Я никогда не покупал безделушки для дам, и сэр Рольф никогда не приказывал мне покупать их. Что такого сказал он про эти отчеты, отчего вы спрашиваете о…
— И что же мог он сказать? — прервала его Леони.
— Простите, госпожа?
— Где хранятся деньги на ведение хозяйства, господин Эрнейс? Он нахмурился.
— В одном из складов стоит запирающийся сундук.
— И мой муж при необходимости пополняет запас монет?
— До сих пор нужды в этом не было. Он оставил полный…
— Сколько?
— Простите, госпожа?
— Сколько денег дал он вам на хозяйственные нужды? — резко спросила она.
— Несколько… сотен марок, — ответил он смущенно.
— Сколько сотен? — вкрадчиво спросила она.
— Я не…
— Сколько?
Он беспокойно задвигался, бросая взгляд через плечо на повара и его помощников, которые с любопытством посматривали в их сторону. Эти вопросы все больше и больше походили на допрос.
— Тысячу сто или тысячу двести марок, — уклончиво ответил Эрнейс. — Я точно не помню. Однако мне непонятно, госпожа, почему это вас беспокоит — если только вы не хотите что-нибудь купить. Если это так, то я с радостью…
— Не сомневаюсь в этом, — отрезала она. — Из этого я могу заключить, что часть полученных вами от моего мужа денег, которая не была истрачена, до сих пор хранится в запертом сундуке?
— Конечно, госпожа.
— А отчет по всем затратам здесь? — Она медленно подняла листы пергамента к его лицу.
— Воистину так, да.
— Тогда вы не будете возражать, если вашу комнату обыщут перед тем, как вас выгнать из Круела, не правда ли?
Эрнейс побледнел.
— Госпожа! Вы… э-э-э… боюсь, я не понял вас.
— Поняли, — решительно ответила Леони. — Вы могли обманывать моего мужа с денежными отчетами, потому что он воин и не имеет привычки управлять имением; он не умеет разбираться в денежных делах. Однако вы по глупости решили, что можете дурачить меня. Я не бездельница. В течение нескольких лет я была у самой себя управляющей. Мне достоверно известно, в какую сумму обходится содержание такого хозяйства, вплоть до последнего гроша.
Его глаза широко раскрылись, и Леони улыбнулась.
— Вижу, господин Эрнейс, что истина доходит до вас.
Он сжал губы.
— Госпожа, у вас нет доказательств того, что я совершил нечто дурное. Круел — не Першвик. Когда сэр Рольф прибыл сюда, здесь царил хаос. Припасов было мало, а цены были высоки.
— Не будь мой муж ранен, он бы занялся этими делами, потому что вы испытываете мое терпение, — рассерженно произнесла Леони. — Говорите, у меня нет доказательств?
Она повернулась к повару и спросила:
— Из этих отчетов следует, господин Джон, что на прошлой неделе вам понадобились припасы на тридцать пять марок. Это правда?
— Нет, госпожа! — Он с трудом выговаривал слова. — Потратили меньше десяти марок.
Взгляд Леони мгновенно обратился на эконома, на чьем побелевшем лице была написана злоба.