До сих пор не могу понять, почему мы не сбежали еще тогда? Может быть, потому, что Блюк получил еще одну лычку и имел звание младшего систематизатора, а во мне пробудилось жгучее любопытство к науке и технике (на тропе практически не было технических, ни научно-популярных книг; это было для меня шоком, что книги бывают не только о людях). Но наверно, обоих нас смущало и то, что сбежавших ребят никто не ловил, они бродили вкруг лагеря, строили шалаши и землянки, и по-прежнему даже глубокой осенью кое-кто приходил либо строиться на обед, либо скрытно пробирался ночами в читальный барак. Дежурные полубожия не принимали никаких мер к задержанию.
Хорошо помню тот обед, сытный жирный зимний обед с большими кусками оленьего мяса и горьким брусничным чаем. Дальше помнится очень смутно: сани, сено, веревки на руках и ногах, гулкий храп лошадей, ночные звезды, сметаемые с небес еловыми лапами. Первые сутки, вторые, третьи…
Почти все из наших приехали с обмороженными ногами и прошли через госпиталь, прежде чем попали в казармы. Последняя возможность побега была упущена.
8 ноября 2203, суббота
Это была старая военная база ракетных войск. Впоследствии мы узнали, что она называлась «Северный космодром» и здесь располагались части «Зет-Зет». Наше подразделение обозначалась литерой «Д».
Нас держали на окраине города, чуть поодаль пустоглазых бетонных коробок. Два ряда частокола из бревен, между которыми носились собаки; ров, колючая проволока, вышки с охранниками из полубожий, боги с дубинками, строжайшая дисциплина. С утра штудирование учебников, после обеда — поход на кладбище техники, вечером — в мастерские.
Мы жили с Блюком в одной казарме, но находились в разных взводах: он в электрическом, я — сперва в поршневом, затем в роторно-турбинном. В части был уже собран примитивнейший газогенератор, работавший на березовых чурках. Все ждали запуска первого двигателя внутреннего сгорания, только не было настоящего машинного масла, а то, что мы находили к картерах различных моторов или даже в цистернах хранилищ уже давно превратилось в тонкий слой битума. (Где-то на юге еще только лишь добывали первые сотни тонн нефти и учились перегонять ее в керосин и плохой бензин).
Тем не менее, это чистой воды легенда, что первый двигатель заработал на подсолнечном масле и якобы пять человек при этом вручную раскручивали большой генератор, чтобы подать на свечу искру. Это неправда. Никакого масла не было вообще, а картер принудительно наддувался графитовой пылью. Искру обеспечивал обычный пьезокристалл от простой зажигалки.
Звук, согласен, от двигателя был характерный: «ком-быгх! ком-быгх!» Это был одноцилиндровый, двухтактный двигатель. Он еще не имел охлаждения и, проработав минуты две, разорвался.
Конечно, те из историков, что доныне бледнеют при виде эмблемы частей «Зет-Зет» (череп с двумя скрещенными гаечными ключами) теперь торжественно заявляют, что это якобы Комбыгхатор являлся создателем того первого «ком-быгх-двигателя» и отсюда, мол, пошло его имя.
Это не так.
Мне приходилось слышать про Комбыгхатора много раньше и при случае я могу доказать, что это слово имеет в корне искаженное «богатырь», но запрятанное меж префиксом «ком» и сдвоенным суффиксом «тор». В противовес всем известным нам по подразделению «Д» богам, этот — был совершенно новый и придуманный здесь же бог. Бог молодых ребят-технарей, посылаемых в сырые подземные бункеры разбираться в сплетении спекшихся проводов и кабелей, в ржавых кишках машин и трухе приборов. Чисто «человеческий» бог. Культ Комбыгхатора развивался в строжайшей тайне и жестоко преследовался надзирающими богами. Единственной формой обращению к Комбыгхатору — своего рода тайной молитвой — был тяжелый надрывный кашель. Отсюда пошла современная секта «кашлюнов». Ночью казармы заходились от кашля, и это для многих было последним в жизни радением-призыванием грядущего Избавителя.
Утверждение, будто Комбыгхатор с самого начала был человек, абсолютно неверно. Те, кто клятвенно утверждают, будто знали Комбыгхатора по подразделению «Д», натуральным образом заблуждаются. От своего создания до трагической развязки «Весны мечей» подразделение «Д» просуществовало четырнадцать лет и за все эти годы пределы подразделения не покинул ни один человек.
Исключение составлял лишь Блюк, но он использовал авиационную катапульту.
9 ноября 2203, воскресенье
Я намеренно не хочу говорить о богах, которые эти четырнадцать лет продержали меня за забором. Здесь не хватит и ста тетрадей, а эта моя, единственная, скоро закончится. И потом, как во всякой неволе (тюрьма это, либо армия), между нами возник характерный антагонизм двух каст, подчиняющих и подчиняющихся: и при том одинаково страдающих близорукостью за пределами своей касты: здесь живые нормальные лица, а там мутноглазые уродливые личины; здесь красивые интересные личности, там — тупая, лишенная всякого интеллекта безликость силы.