— Вы от этого моложе не станете, не тешьте себя надеждой, — ЧанСоб стал подпевать исполнителю, взяв в руки рюкзак и потянувшись за плеером. Это отличная идея, выказать неуважение таким образом.
— Какая же ты пиявка, — покачала головой ДжеНа.
— Я бы поспорил, кто к кому присосался, — не глядя на неё, распутывал провода наушников молодой человек.
— Мне нравится твоя колкость, — призналась она.
— Да Вы, мадам, мазохистка? — ЧанСоб бросил на неё прощальный взгляд и ушел в мир плеера и своих мечтаний. Женщина что-то ответила ему, но он видел лишь шевелящиеся губы. Так-то лучше. Меньше текста — меньше мыслей. Меньше мыслей — меньше контактов. Меньше контактов — меньше поводов для сближения.
Он поставил стоп и соблаговолил вновь заговорить с ДжеНой, когда они остановились у входа в белоснежное здание, подделанное под европейский классицизм. Арка с колоннами открывала своеобразный внутренний дворик с фонтаном посередине. Вокруг были разбросаны столики. ЧанСоб исподтишка наблюдал, как мужчины и женщины озираются на них. Те господа, что сидели без спутниц, позволяли себе смело и алчно разглядывать ДжеНу, явно фантазируя не безобидные картины по поводу её стройных ног. Даже официанты, здоровавшиеся с ней, нет-нет, да опускали взгляд. Дамы выглядели менее приветливо.
Администратор радушно встретил их пару и поспешил проводить собственноручно. На втором этаже были балкончики, нависающие над нижним атриумом. Они сели в один из них. Встретивший их мужчина подал два меню, раскланиваясь и улыбаясь.
— Чудесный день, мадам Ю, не правда ли?
— Да, прелестный, — кивнула женщина, открывая первую страницу.
— А сколько страниц у вас в меню? — не взяв его в руки, сразу задал вопрос ЧанСоб.
— Эм… — администратор замешкался. — Кажется, около тридцати.
— Тогда мне всё со второй по шестую, — поднял палец парень и, задумчиво подняв глаза к крыше, вернулся к перечислению. — с одиннадцатой по пятнадцатую и с двадцать второй по двадцать четвертую. Если что-то попало на напитки, то на страничку сдвиньтесь. Я буду скромно лишь чашечку кофе.
Администратор округлил глаза, не осмеливаясь даже открыть рот. Такое ему приходилось слышать впервые. Боясь, что это шутка или недоразумение, он повернулся к женщине, ища у неё ответа на немой вопрос.
— Запишите заказ молодого человека, — поглядев в упор на ЧанСоба, улыбнулась она. Вот теперь-то в ней точно гнев должен был разгореться. Но она терпела.
— Хм, понял ли я Вас правильно, что…
— Да, всё верно, — кивнул ЧанСоб и повторил слово в слово перечисленное. — Если Вы сомневаетесь, что я это съем, так я Вас успокою. Я даже пытаться не буду. Я буду нюхать. Люблю нюхать еду.
— Кхм, — закашлялся мужчина, судорожно бегая глазами по салфеткам, сервировке стола и косясь на мадам Ю. — что ж… какой кофе будете?
— Капучино, пожалуйста, — улыбнулся ЧанСоб, расслабившись, и откинулся на спинку стула.
— Как скажите, — он повернулся к ДжеНе. — а Вы?
— Боюсь, если я что-то ещё дозакажу, то это тут просто не уместится, — рассмеялась она. — Поклюю из тарелки моего друга, вдруг он что-то не донюхает? Спасибо.
Администратор, сбитый с толку и изрядно поволновавшийся, забрал меню и удалился. Женщина подождала, когда он исчезнет, и посмотрела на ЧанСоба.
— Что ж, раз ты решил играть так… — она закусила нижнюю губу и прищурилась. — я тоже возьмусь за тебя посерьезнее.
Двуликая
Все попытки ДжеНы общаться, как интеллигентные люди, были разбиты в пух и прах. ЧанСоб дерзил, огрызался и ёрничал по поводу и без. Узнать о его интересах, жизни предпочтениях было просто невозможно. Гора посуды, полной непревзойденных шедевров кулинарного искусства, встала горой непонимания, воздвигнутой молодым человеком.
— И кофе гадкий, — поморщил нос ЧанСоб и поставил чашечку на блюдечко.
— Врешь, — посмотрела она на отодвинутый капучино.
— Нет, он отвратительный.
— Дай попробовать, — протянула руку женщина, и парень оценил её длинные подточенные ногти, усеянные блестками и россыпью стеклянных камешков.
— Нет, — категорично, как и на всё другое, ответил ЧанСоб.
— Почему? — застыла она в позе нищего на паперти.
— Потому что я брезгливый, — глаза его перешли с её руки на губы.
— Но ты же не собирался его всё равно допивать! — подняла она брови в изумлении.
— Это Вам кто сказал? — скрестил он руки на груди.
— Ты! Ты назвал его гадким, — ДжеНа завидовала своему терпению, которое раздувалось, как мыльный пузырь и уже грозилось лопнуть.