Подойдя к женщине сзади, он взял её выше локтя и слегка потянул на себя, наклонившись так, чтобы слышала только она и никто кроме.
— Давай уедем отсюда, пожалуйста!
— Но… — она попросила прощения у оппонента и отвела парня на несколько шагов. — ты же сам хотел, чтобы я засветилась с тобой в своём окружении. В чем дело?
— Ну, всё, засветилась, а теперь я хочу покинуть это место, — нахмурился ЧанСоб.
— Опять ты капризничаешь? — умилилась ДжеНа, отставив последний глоток своего шампанского и взяв его за руку. Ему сразу стало спокойнее. — Так уж тут ужасно?
— Ужаснее некуда, — молодой человек с тоской посмотрел на выход. — и я не капризничаю, а прошу сменить обстановку!
— Ладно, идем, — мадам Ю согласилась поступить так, как требовал ЧанСоб, и они спустились на первый этаж, а потом и вышли из ресторана, не оборачиваясь, не жалея о месте, где могли бы провести ещё несколько часов.
— Кто это был? — полюбопытствовал парень, подходя к BMW и ожидая, когда его снимут с сигнализации. С длинными ногтями, ДжеНа могла подолгу аккуратно возиться в сумочке, чтобы, не дай Бог, не поломать их.
— Мужчина, с которым я говорила? Мой бывший арендодатель, — глухо пробормотала она в нутро клатча. ЧанСоб чуть не разозлился, пока она не добавила слова «арендодатель». Мадам Ю открыла машину и подняла лицо, улыбнувшись. — Ревнуешь?
— Давай лучше на такси поедем? — проигнорировал её замечание юноша. — Я со страхом смотрел на твои ноги на педалях, которые путаются в этой длинной юбке. Да ещё на каблуках. Мне с тобой ехать боязно.
— Перестань, я всегда так езжу и, между прочим, одна из самых показательных водителей Сеула, — ДжеНа села за руль и дождалась, когда он сядет тоже и пристегнется. Мотор тихо завелся и она мягко тронулась. — Тебя всё равно не ждут в общаге сегодня ночью, так что — pardonne moi[3] — мы едем ко мне.
— К тебе? — ЧанСоб исподлобья посмотрел на неё и, по привычке, откинул козырек с зеркалом перед собой, проверяя, как лежат волосы и нормально ли он выглядит. Нет, он не был нарциссом, он, напротив, хранил печать своих подростковых комплексов, когда не любишь зеркала и обходишь их стороной, а потом, когда понимаешь, что ты изменился, постоянно хочешь убедиться, что тебе это не приснилось. И каждый раз, когда он был с ДжеНой, ему хотелось видеть, что он уже не тот предебютный заморыш, над которым она посмеялась. — Как-то это опять слишком подозрительно…
— Скажи мне, от чистого сердца, что ты не хочешь ко мне, и я придумаю что-нибудь другое, — мельком глянула она на него, следя за дорогой. ЧанСоб задумался и, прислушавшись к своему сердцу, решил промолчать, услышав от него слишком многое.
Войдя в уже знакомые апартаменты, парень воспроизводил в памяти каждый угол, который запомнил, и исследовал глазами остальное, что не заметил из-за опьянения или по сбивчивости чувств на утро. Пентхаус был роскошен, как музейная анфилада. Из прихожей прямо просматривалась гостиная, а из неё следующий зал, где был установлен бар, так приглянувшийся ему. Разувшись, он посмотрел через плечо, как ДжеНа расстегивает ремешки туфель и, вылезая из них, становится меньше. Она швырнула сумочку на пуф возле зеркального шкафа и блажено выдохнула.
— Дом, милый дом! — потянувшись, она прошла вперед. — Будешь кофе? Хотя, перед сном не пьют…
— Буду, — перебил её ЧанСоб и пошел следом, на кухню.
Помещение соединялось с маленькой столовой, выдающуюся полукругом, смахивающим на балкон, наружу. Огромное окно открывало далекий вид. В отличие от других комнат, просторных и габаритных, эта трапезная была рассчитана на два человека, самое большее. Хозяйка квартиры явно не собиралась и близко обзаводиться детишками, чтобы устраивать семейные посиделки. Два стула. Она и мужчина. Всё. ЧанСоб хотел сесть на один из них, но передумал и подошел к разделочному столу, над которым ДжеНа распахнула полку, в поисках принадлежностей для испития горячего тонизирующего напитка.
— Я сам себе сварю, — парень поймал её оценивающий взгляд. Она смотрела, думая о чем-то, но никак не могла прийти к определенному выводу. Кажется, она уже ушла от его фразы и понеслась в дебри более глубоких мыслей. ЧанСоб неощутимо положил ладони на её талию и подвинул в сторону, отводя от стола. — Я сам.
ДжеНа отступила, по-прежнему молча. Молодой человек принялся хозяйничать, чувствуя, что её взгляд всё ещё жжет его спину. Когда он достал всё, что ему было нужно, и подошел к кофеварочной машине, ЧанСоб почувствовал, как её руки обвивают его вокруг талии. Он замер.