— Как ты можешь? — раздался голос ХенЩика, обращенный к ИльХуну. — Ты встречаешься с НамДжу. Зачем ты лезешь к этой женщине?
— У нас сегодня просто собрание проповедников, — хмыкнул МинХек. — благочестивые братья, предлагаю тогда ложиться спать!
— Да, уже пора, — согласился ИльХун, пристыженный старшим. — моя девушка остается моей девушкой. Как будто мужчины не изменяют, ХенЩик!
ЫнКван погасил свет, а ЧанСоб всё ещё дрожал, перебарывая волнение. Да, мужчины изменяют. Но способны ли на это женщины? Нет, только не ДжеНа. Она так долго добивалась его. Ей будет скучен мальчик, который заранее согласен с ней куда угодно пойти. Сжав губы, вокалист уперся в стенку и хотел никогда больше не слышать подобных разговоров, чтобы не сомневаться в его возлюбленной. Очернить её не составляло труда. Но отмыть всегда сложнее, чем заляпать.
Зима
Через три дня у них внезапно сорвалось одно выступление, и на голову молодым людям упал свободный вечер, который они могли провести так, как хотели. Большая часть из них тут же повалила на улицу, чтобы наиграться в снежки и набарахтаться в чистом, выпавшем с утра снеге. ЧанСоб же позвонил ДжеНе. Но она не взяла трубку. Решив, что она занята, он переждал некоторое время и позвонил опять. Снова никто не поднял. Парень обиженно сжал мобильный, будто хотел раздавить его, как собственного врага. Колючие подозрения заползли в закрома души и стали подтрунивать над ним. Наивный, глупый, доверчивый! Нет, что за глупости? Почему при первой же непонятности он начал впадать в панику? Мужчина он, или как?
ЧанСоб позвонил третий раз, но получил тот же результат. Время шло, и свободный редкий вечер мог пролететь впустую. Это было ещё обиднее. Холодок пробежал по сердцу. Благо, он знал, где живет ДжеНа. Было не поздно, метро ещё работало, автобусы ещё ходили. Юноша оделся, укутавшись в шарф, и вышел на остановку, откуда быстро добрался до станции и, спустя полчаса, поднялся наверх. Район, в котором жила мадам Ю, был достаточно шумным. Из-за снега на дороге, вдоль которой он шел, образовался маленький затор, но его быстро расчищали. ЧанСоб вошел в дом и был встречен льстивой улыбкой консьержа. Его тут уже знали. За спиной, наверное, называли прищепенцем и приживалой. Но пока между ним с ДжеНой было взаимопонимание, ему глубоко положить на мнение посторонних.
— Госпожи Ю нет дома! — услышал он чуть припозднившееся замечание. ЧанСоб остановился. Квартиру, естественно, ему никто не откроет, ключа у него не было. Как-то и речи не шло о подобном.
— Я подожду наверху её, — бросил через плечо молодой человек и поднялся на лифте. Подъезд с ковровым покрытием был вычищен до малейшей пылинки, украшен комнатными растениями, картинами и настенными бра, но лишен элементарной вещи — лавочки или стула! Как всегда, шик и роскошь не предполагают удобства.
ЧанСоб сел на корточки рядом с её дверью. Почему она не берет? Где она? А вдруг случилось что-то? Нервы опять стали расшатываться. А если она попала в аварию? Ведь дороги оледенели, а она могла не успеть поставить зимнюю резину. А если ей плохо стало на работе? У неё же нет никого, кроме него и родственников, живущих в другом городе. ДжеНа, где ты? Что с тобой? Парень достал мобильный и опять набирал её номер, снова и снова. Гудки становились невыносимыми. Ожидание становилось невыносимым. Приди же, вернись, сомкни его в своих властных объятьях! ДжеНа, черт возьми! Проклятье, где ты? ЧанСоб убрал телефон и положил подбородок на подогнутые колени. Он сполз по стенке и сел прямо на пол.
Что это за мука? Что за пытка? Никто не трогает даже пальцем, а в теле словно острые ножи. Его немного трясло. Лицо исказилось от домыслов и самых невероятных предположений. Почему это происходит? Почему безызвестность не проходит?
Лифт щелкнул, и дверцы его плавно скользнули в стороны. В укороченном пальто, в красных сапожках на шпильке, ДжеНа выпорхнула из него и тут же застыла, увидев ЧанСоба, сидящего у двери, согнувшегося и поднявшего взгляд при её появлении. Он подскочил на ноги и одним шагом преодолел расстояние между ними.