- Тейси! Сойси синяй!
Насколько его поняла паровозная бригада, сказать трудно, однако выстрелы и вид краснолицего командира, огромного по японским меркам, заставил их остановиться. Бойцы из первых вагонов решили помочь своему, выскочили с оружием и окружили паровоз. Перепуганный машинист и помощником старательно тянули руки вверх, лопоча что-то непонятное. Два фельдъегеря НКВД, стоявшие на площадке грузового вагона, вытянулись в струнку при виде Безрукова. Тяжело переводя дух, старший лейтенант сорвал пломбу, раскрутил толстую проволоку, которая крепила дополнительный засов, и потребовал ключ от амбарного замка, что гирей висел на основной проушине. Крупный фельдъегерь в звании старшины козырнул и попытался втиснуться перед дверью вагона:
- Товарищ старший лейтенант, нельзя! Секретный груз! Сопроводиловка самим полковником подписана!
Безруков попытался отодвинуть охранника, но тот сделал зверское лицо и лапнул кобуру. Серия ударов вырубила старшину надёжно, однако второй охранник успел вскинуть автомат и дать очередь в офицера. Андрея спасло, что он наклонился, укладывая сраженного фельдъегеря. Один из морпехов выстрелил в автоматчика. Тот подломился в коленях, стал валиться с площадки, но никто не подстраховал его, не придержал. С неприятным костяным стуком голова раненого ударилась о подножку, а затем тело мягко сползло на землю.
- Помогите солдату, - приказал Безруков капитану в пехотной форме с морпеховскими погонами, видимо, командиру этой роты, связывая руки старшины и засовывая его пистолет себе за пояс, - они не виноваты, приказ выполняли.
Байзулаев, Угрюмов и Ганин уже подбегали. Андрей поставил задачу - вскрыть вагон. Татарин полез в паровозную будку, разрешил машинистам опустить руки и принялся втолковывать им, на чёрт знает какой смеси татарского, русского и японского, что нужен инструмент для перекусывания дужки замка. Угрюмов обшарил карманы фельдъегерей в поисках ключа - не нашёл. Ганин усердно стучал прикладом, проверяя прочность замка и засова. Байзулаев приволок из паровоза кувалду, вручил сибиряку:
- Вдарь!
Японское железо держалось прочно, хотя доски двери стали трещать, ерошась мелкими щепочками, толщиной в несколько волокон. Толпа морпехов наблюдала за сражением, подавала советы, но и топора поблизости не нашлось, а лом увязал в дереве, слишком медленно раскалывая узкие доски обшивки. Угрюмов предложил:
- Давайте я прострелю. За два диска справлюсь, а потом выломаем проход.
- Чтобы пули шли вверх, - согласился Безруков, напоминая о взрывчатке, - а то вспорхнём раньше времени.
Отступив на пару шагов, "волкодав" присел и провёл филигранную строчку выше накладки. Сменив диск, он дал очередь понизу, сев ещё ниже. Однако из вагона оба раза слышался шум, словно билось что-то стеклянное. Доски двери украсились дырками от пуль и легко поддались кувалде. Когда сибиряк с татарином расчистили пролом, Безрукова кто-то отвлёк, тронув за плечо.
- Что? - раздражённо спросил Андрей "морпехотного" капитана, глядя на толстый ключ.
- У раненого на шее, - пояснил тот, - санитар нашёл. Может, сгодится?
Действительно, замок легко открылся. Откатив дверь, Безруков выматерился, а морские пехотинцы зароптали. Даже последний тупица мог догадаться, что тут вовсе не секретный груз. Трофеи, вот как называлось барахло, которым был забит вагон. А звенело и билось не стекло - тончайшие фарфоровые сервизы, вазы, напольные и настенные часы, множество хрупких статуэток и статуй. Теперь эта красота покрывала пол вагона, вызывая жалость у зевак из числа пассажиров-японцев, ценителей красоты, и жесточайшую зависть у солдат.
Опергруппу НКВД волновало более важное дело:
- Где сапёр?
- Я, - отозвался мокрый от пота Деев, стоявший в сторонке.
- У тебя десяток минут, я думаю, - глянул на часы старлей, - хорошо, если полчаса. Ищи, - и обернулся к толпе морпехов, галдящей в полный голос. - Всем отойти на сто метров! Здесь взрывчатка.
*
Капитан сообразил мгновенно, парой окриков преобразил толпу в послушную роту, выгнал японцев из вагонов, организовал оцепление. Тем временем оперативники под руководством сапёра разгружали вагон. Из осторожности спрятавшись за угол вокзала, хотя тот вряд ли мог защитить от взрыва, Безруков вместе с капитаном наблюдали, как на перрон вылетали какие-то сейфы, ящики, сундуки, набитые яркими тряпками, бамбуковая мебель, зонтики, свитки. Несколько ковров и приёмник скатились с этой горы, причем у последнего отскочила крышка. Гора вещей, наверное, отнятых у населения или изъятого со складов и магазинов, росла, расползалась, вызывая у командира роты неподдельную злость: