дыханием:
— Ника...
Стоит ли говорить, что Нику сильно возмутила подобная наглость. Именно
возмутила, а не обожгла или пробила током, и прочие глупые глаголы, которые любят
авторы любовных романов. И уж точно, слабость она ощущала от того, что устала за
день, а не потому что руки у него оказались очень сильными... ну просто до
умопомрачения сильными. Чтобы возмущение выглядело убедительнее, она грозно —
так ей показалось — выпалила:
— А ну, руки убери!
— Точно кошка шипишь. Хочешь, буду тебя звать котенком? — отозвался Вадим,
нарочно прижав её к себе сильнее.
— НЕТ!
— Напрасно. Я всё равно буду.
— Отпусти, я сказала.
— Ну, раз ты настаиваешь, котенок.
Он разжал руки, и Ника, ощущая, как щеки горят огнем, рванула на кухню, бросив на
ходу:
— Ужинаешь и сваливаешь. Через пятнадцать минут все будет готово.
Пока она зверски колотила молоточком по нарезанным кусочкам толстого края,
Вадим,судя по звукам, включил комп и засел вновь колдовать. Или шаманить, как он
называл это действо.
"Ведь я ему даже спасибо не сказала. А комп, и правда, стал работать быстрее —
сегодня ни разу не завис с утра, — подумала Ника,бросив отбивные на сковородку. —
Но, с другой стороны, он же сам мне не дает это сделать. Еще чего выдумал, лапать
меня и котенком называть!"
"Чего это ты разошлась! — вдруг возмутилось подсознание, — он тебя обнял, между
прочим, а вовсе не лапал. И тебе было приятно, хоть ты и расшипелась. Врушка ты,
Ника, причем очень плохая".
Она воровато оглянулась, убедившись, что по прежнему одна в кухне и накапала себе
ещё пустырника, в корне не соглашаясь со своим нахальным вторым я. Чёрта с два ей
понравилось и точка. Просто он застал её врасплох...
Ника заправила салат, поставила на стол тарелки и направилась звать Вадима, а когда
услышала входящий вызов скайпа, понеслась в комнату вприпрыжку... Чтобы
замереть, как вкопанная, перед монитором. Вадим уже принял вызов от Орловой,
рядом с которой сидела сама Виктория Косогорова, и обе, с вытянутыми от удивления
лицами, смотрели на Вадима, а когда перевели взгляд на неё, почему-то смутились. На
мгновение показалось, что Косогорова даже покраснела.
Глава 6
Вадим среагировал быстрее всех: он вежливо поздоровался, затем извинился. Мол, не
подумав, принял вызов за хозяйку, после чего уступил место за компом Нике и
удалился на кухню.
Ника решила, что любые попытки что-то объяснить будут выглядеть глупо, поэтому
просто поздоровалась и спросила, для чего понадобилась сразу двум начальницам.
Переглянувшись с Орловой, Косогорова пояснила, что в курсе её замечаний по
переводу и звонит, чтобы Ника уточнила, что она имела в виду под превосходной
степенью знания английского.
Ника объяснила, что родители — переводчики высшей категории, много лет
работали в системе МИДа, и они с сестрой с трех до тринадцати лет жили в Лондоне,
там же и учились. Так что, она, можно сказать, впитала в себя английский на том
уровне, на котором мало кто мог себе позволить.
— Означает ли это, что Вам можно высылать непереведённые статьи? Разумеется, за
более высокую оплату.
— Конечно, мне, если честно, было бы проще работать с оригиналами.
— Тогда я позже с Вами свяжусь, чтобы это обсудить. Теперь еще кое-что. Как Вы
смотрите на приглашение приехать через месяц в Москву на празднование
пятнадцатилетия журнала?
— Как на это можно смотреть! С восторгом, конечно же.
— С Вами приятно иметь дело, Вероника. Приглашение Вам доставят курьерской
службой. Билеты на поезд забронируйте сами, мы покроем расходы.
— Билеты?
— Приглашение на двоих. Возьмите своего молодого человека.
— А сестру можно?
— Хм... Ваше право, — немного удивленно ответила Виктория.
После чего дамы отключились, а Ника побежала в ванную, ибо щеки горели так, что
казалось, с них сейчас слезет кожа.
Поплескав на лицо ледяной водой, Ника перевела дыхание и взглянула на себя в
зеркало.
— Твою мать! — ругнулась она, оседая.
Теперь стало понятно, почему Виктория и Светлана смутились, когда посмотрели на
нее, и что хотел сказать Вадим, когда зашел.
Она, как последняя дура, умудрилась надеть платье наизнанку, тем самым выдав с
головой свое волнение перед Вадимом. А что о ней подумали великие боссы из
Москвы, даже подумать страшно.
Кляня свою невнимательность на чём свет стоит, Ника переоделась и, сгорая от
стыда, пошла на кухню. Вадим, нагло вытянув длинные лапищи, расслабленно
откинулся на стену и разговаривал по мобильному. Отбивные он уже съел, помыл
тарелку и даже успел поставить чайник, который, как раз к приходу Ники,
жизнерадостно засвистел.
— ...Только не на этой неделе. Я буду очень занят. И на следующей, скорее всего,
тоже. Всё, ма, потом созвонимся. Я тебя тоже. Пока.
— Так намного лучше, — одобрил он её вид, оглядев уже привычным взглядом "с
ног до головы", — и сегодня ты очень вкусно приготовила. Всё, как мне нравится...
— Ну почему ты мне сразу не сказал, а? Зачем обниматься полез? — перебила она
комплименты ужину, перешагнув через вытянутые ноги, выключила чайник и
бессильно опустилась на табуретку, схватившись за голову. — Надо же так
опозориться.
— Да не бери в голову. С чего ты взяла что опозорилась?
Ника подняла голову и недоверчиво посмотрела на Вадима, только сейчас до нее
дошло, что он говорил с ней как-то иначе.
Ни отрывистых слов, ни подначиваний, ни сарказма. Без всего этого голос у Вадима
казался теплым и приятным, даже каким-то добрым. Странно, ей никогда в голову не
приходило, что голос может быть добрым...
— Ты чай заварила?
— Да-да, — она поднялась, взяла прихваточки и достала из духовки заварник. — Так
вкус будет лучше, — объяснила она удивленному парню и разлила ароматный чай по
чашкам.
Чай пили молча, на Нику накатила огромная волна спокойствия — видно зря она
наговаривала на настойку целебной травки. Кроме того ей показалось, что будто
пелена с глаз упала: "Да, Лиза, ты права на все двести процентов. Как-то не разглядела
я парня".
Действительно, одежда Вадима была не просто чистой, а новой. Еще она заметила то,
что не увидела Лиза — она была очень высокого качества. А будь Вадим чуть-чуть
крупнее — сидела бы на нем идеально. Ника скользнула взглядом по фигуре и
признала ещё одну ошибку — Вадим был высоким, но совершенно точно не
дистрофиком. Сейчас он заложил ногу за ногу, и джинсовая ткань натянулась,
обрисовывая мускулистое бедро.
Когда вернулась взглядом к его лицу, увидела, как красиво изогнулись в улыбке губы
и как в глазах пляшут те самые, воспетые дамскими романами, чертики.
— Насмотрелась?
— Угу.
— И каков вердикт?
— Не разорюсь. Подумаю.
— Не понял?
Ника рассмеялась и, пародируя его тон учителя начальных классов, пояснила:
— Я согласна кормить тебя ужином, мне хватит на это денег. Я подумаю, что можно
сделать с твоими волосами.
— И это всё? — картинно развел руки Вадим, при этом продолжая смеяться глазами.
— А я надеялся...
— Надежда — отличная штука. Ты продолжай, а там посмотрим.
— Целоваться будем?
— Не наглей, а?
— Ты сама не понимаешь, от чего отказываешься. Целуюсь я даже лучше, чем
реанимирую компы.
— Поверю тебе на слово.
— Напрасно, — очень искренне расстроился он, — в таких вопросах не стоит
полагаться на слово.
— Поцелую, если подстрижёшься.