— Вы только посмотрите на него, — насмешливо произнес Пирс, указывая на гуся. — Он очень жирный, и у него ужасно скверный характер. На Рождество мы обязательно поджарим его и съедим за ужином.
В этот момент гусь вытянул шею и зашипел на них, как бы возмущаясь услышанным. Иден прыснула от смеха и спряталась за Пирса, чтобы быть подальше от гуся.
Собаки бежали впереди. Они уже поняли, куда именно направляется Пирс. Король тоже всю дорогу проявлял нетерпение. Он постоянно толкал Пирса носом в спину, чтобы тот шел быстрее.
— Он всегда такой нетерпеливый?
— Нет, только тогда, когда идет на пастбище, — ответил Пирс, легонько щелкнув Короля по носу за его наглость. — Он любит свободу.
— Это Джим помог вам научить Короля Корнуолла всем этим забавным трюкам? — спросила Иден.
— Нет, я сам всему его научил. Тогда Джим у меня еще не работал. Это было до того, как отец, серьезно заболев, вернулся домой, — ответил Пирс. Эти слова как-то сами вырвались у него, и он не сразу осознал, что именно он сейчас сказал.
Пирс остановился. Иден тоже остановилась.
— Что случилось, милорд? — спросила она.
Пирс не ответил. Он молча смотрел на девушку, вглядываясь в ее прекрасное лицо и умные, проницательные глаза.
Он никогда и никому не рассказывал о своем прошлом. Однако сейчас он понял, что с Иден он должен быть предельно честным. Пусть лучше она обо всем услышит от него, чем узнает его историю по частям от разных людей. Он сам должен рассказать ей о том, как его мать поступила с отцом.
— Мой отец был заядлым картежником, — начал Пирс свой рассказ, не тратя времени на предисловие. — Как-то раз к нам приехал посыльный из Лондона и привез с собой Короля Корнуолла. Правда, тогда этот конь выглядел совсем не так, как сейчас. Он был совсем молоденьким — худым, полуголодным заморышем. Отец случайно выиграл его у кого-то в карты. Он даже забыл о том, что выиграл этого коня. Дело в том, что в то время отец много пил, — признался Пирс и погладил Короля Корнуолла по шее. — Как только я увидел Короля, то сразу понял, что этот конь рожден для того, чтобы побеждать. Однако, что еще более важно, в то время мне очень нужен был друг, и этот конь стал моим другом. После смерти отца я решил участвовать в скачках. Я скакал без седла верхом на Короле по этим пастбищам. Конь мчался так быстро, что мне иногда даже казалось, что мы летим по небу, а не скачем по земле. Я рассказал Дейну о своих планах, и он отвел меня к Джиму, который работал конюхом у одного из моих соседей. Я тогда не имел возможности оплачивать его работу, но Джим заявил, что считает большой честью работать на меня и ему не нужны деньги. — Пирс улыбнулся. — Еще бы, ведь я прямой потомок самого короля Артура.
— И они действительно верят в это? — спросила она. Однако ее вопрос был больше похож на утверждение.
— Свято верят! И в голубую боевую раскраску, и в прочую чепуху.
Она отреагировала именно так, как и хотелось Пирсу, — подарила ему добрую, понимающую улыбку. И он продолжил свой рассказ.
— Должен признаться, что Король оправдал мои надежды. Ни один конь в Англии не мог победить его! — В голосе Пирса звучала неприкрытая гордость. — Сейчас коневоды со всей Европы привозят ко мне своих кобыл, чтобы свести их с Королем, — признался он, открыв ворота пастбища. — Давай, Король, вперед!
Огромный жеребец легкой рысью выбежал из ворот и, разминая ноги, понесся вдоль забора. Собаки с громким лаем побежали за конем, пытаясь догнать его.
— К сожалению, мы уже не можем разводить чистокровных арабских скакунов и выставлять их на скачки. Это запрещено законом, — пояснил Пирс и прислонился к забору. — В Короле Корнуолла только три четверти арабской крови. Такие быстрые и выносливые лошади, как он, еще не скоро появятся в нашей стране. На их выведение понадобятся годы. Вот поэтому Король как производитель и пользуется таким огромным спросом.
Иден тоже положила руки на деревянную изгородь. Однако теперь она смотрела не на Короля Корнуолла, а на Пирса.
— Значит, милорд, у вас было необычное детство. Я хотела сказать, что необычное для наследника знатного рода и будущего графа, — пояснила она.
— Почему вы так думаете? — спросил он.
— Мне кажется, что благородные графы никогда не обращаются за советом и помощью к простым кузнецам, не так ли?
«Эта женщина чертовски проницательна», — подумал Пирс, переминаясь с ноги на ногу. Ему было явно не по себе после таких слов. Впрочем, он сам открыл этот ящик Пандоры[6].
— Моему отцу не везло, и он часто проигрывал, — сказал он. — Когда он умер, мы с матерью остались без гроша. Да, вы правы, меня действительно не отправили в престижный колледж или университет, как других отпрысков знатных фамилий. Я обучался дома.
— Но зато сейчас, как мне кажется, вы совершенно не нуждаетесь в деньгах.
— Мне удалось восстановить наш семейный капитал, но для этого пришлось много и тяжело работать. — Пирс гордо вскинул голову. — Я не лондонский денди и даже не… — Он осекся на полуслове и пожал плечами, поскольку просто не знал последних лексических новшеств и модного жаргона, на котором принято изъясняться в высшем обществе Лондона. — Короче, я не обучен изящным манерам и, если попаду в какую-нибудь шикарную столичную кофейню, буду чувствовать себя там белой вороной и вряд ли смогу поддержать светскую беседу, — улыбнувшись, признался он. — Однако здесь, в Корнуолле, меня считают человеком уважаемым и очень влиятельным. И конечно, мой авторитет невероятно повысился после того, как я положил на свой банковский счет солидную сумму денег, — добавил он, усмехнувшись. Это была самоирония.
Коснувшись руки Пирса, Иден посмотрела ему прямо в глаза.
— Я считаю вас настоящим джентльменом, милорд! — с жаром вскликнула она. — Не каждый человек отважится сделать то, что сделали вы. Ведь вы помогаете совершенно не знакомой вам девушке.
— На моем месте так поступил бы каждый корнуоллец.
— Вы очень скромный человек, сэр. Люди, подобные вам, — большая редкость.
Она смотрела на него с такой благодарностью и обожанием, что Пирс был просто на седьмом небе от счастья. Он мог бы купаться в этом ее взгляде всю оставшуюся жизнь. Ему вдруг захотелось схватить ее в объятия и сказать, что ради ее спокойствия и безопасности он готов горы свернуть…
Однако с его стороны это было бы непростительной глупостью. Пирс отошел от девушки на несколько шагов, подумав, что он никогда не был мечтателем и фантазером, но Иден, тем не менее, удалось разглядеть романтическую сторону его натуры.
— Не стоит меня идеализировать, мисс Иден, — довольно резко произнес он. — Мой дед, отец моей матери, был мясником. Он сколотил свое состояние, занимаясь торговлей. Он был очень умным человеком. Ему хотелось, чтобы у дочери был титул, и он купил его для нее. Мои родители вступили в брак не по любви, а по расчету. И я являюсь, так сказать, плодом этого брака.
— Значит, вашему отцу не везло не только в картах, — заключила Иден, опершись рукой о забор. — Его семейная жизнь тоже не задалась.
Пирс молча кивнул в ответ и, повернув голову, посмотрел на Короля, который мирно щипал траву.
— Мои родители ненавидели друг друга, и эта ненависть стала еще более сильной после того, как отец промотал состояние нашей семьи, — сказал он. — Моя мать до сих пор не может успокоиться, и поэтому при ней лучше не говорить о моем отце. Не стоит также напоминать ей о ее происхождении, ведь она родилась в семье простого торговца.
— Однако это вас никак не задевает?
Так ли это? Он никогда не задумывался над этим вопросом.
— Я не считаю себя человеком низшего сословия. Впрочем, как и тех людей, которые знают, чего они хотят и зачем пришли в этот мир, которые упорно идут к своей цели и добиваются успеха.
— У вас, кроме матери, есть еще родственники?
Свежий ветерок шевелил листву деревьев, а по ясному небу плыли легкие облачка.
— Меня воспитывали жители деревни Хобблс Муе, — ответил ей Пирс. — Моя мать была очень несчастна, и вскоре после моего рождения ее здоровье настолько ухудшилось, что она почти не выходила из своей комнаты. Миссис Микс заменила мне мать, и я считаю, мне невероятно повезло, что все эти годы рядом со мной была такая замечательная женщина. Она сидела возле моей кровати, когда я болел, читала мне нравоучения и наказывала меня, когда я этого заслуживал. А когда она была занята, то за мной присматривали Дейн, или Роулинз, или еще кто-нибудь из жителей деревни. Мне не нужен был столичный гувернер, потому что читать и писать меня научил Сэмюель Кобблер, бывший деревенский викарий. Морскому делу меня научили деревенские рыбаки, а горному делу — шахтеры, люди, которые, можно сказать, родились с лопатой в руках. Благодаря жителям деревни Хобблс Муе я приобрел все те знания, которые понадобились мне для восстановления нашего семейного капитала. Призовые деньги, полученные за победы Короля Корнуолла на скачках, помогли мне возобновить добычу олова на шахтах, что были закрыты несколько десятилетий тому назад. Некоторые из моих соседей говорили мне, что это очень рискованное дело. Они считали меня сумасшедшим… — Он посмотрел на Иден, и его губы расплылись в довольной улыбке. — В настоящее время на шахте Пенхоллоу добывают столько олова, сколько не добывают ни на одной шахте Корнуолла, и поэтому я смело могу платить своим рабочим самое высокое жалованье.
6
Ящик Пандоры — из этого ящика, подаренного Зевсом Пандоре (в греческой мифологии — женщина, созданная Гефестом по воле Зевса в наказание людям за похищение Прометеем огня у богов), беды и болезни распространились по всей Земле.