на друзей и взрослых, которые иногда мелькали рядом. А теперь жизнь снова сделала кувырок с ног на голову. Причем без малейших усилий с моей стороны. Понимаешь, меня в очередной раз не спросили, чего хочу лично я. А снова поставили перед фактом: вот, Гарри, твоя семья жива, ты прости их, так было нужно. Кому нужно? Мне? Я спокойно жил все это время без семьи. Джереми? Я ему нафиг не сдался. Мачехе? Посрать ей на меня. Тебе, Джеймс? Тоже не уверен. Да, вину ты чувствуешь, не спорю. Но вот ночами вряд ли не спал, да и в подушку не рыдал о горькой судьбе сына. Да, вспоминал иногда, но наверняка успокаивал себя бреднями Дамблдора о моем счастливом детстве. Ведь так, детство у меня по рассказам директора было счастливое?
— Что ты хочешь этим сказать? — подался вперед Джеймс, одновременно влив в себя еще один бокал. Опустевшая бутылка примостилась на полу рядом с креслом.
— Знаешь, постоянные побои и унижения, кормежка раз в день и отсутствие нормальной одежды не соответствуют моим представлениям о счастливом детстве. Как и трудотерапия с утра до вечера. Когда другие дети действительно наслаждались этим самым детством, я работал в поте лица на благо родственничков, замерзая от холода и изнывая от жары, а в это время мой живот бурчал от голода, а спина болела от ремня и кулаков Дадли. В принципе, одежду я еще был готов терпеть, как и оказывать помощь по дому — в пределах разумного, конечно, — но вот все остальное напрягало. Так что, Джеймс, это мое счастливое детство на твоей совести. Неважно, знал ты об этом или нет. Обязан был знать. Родители в ответе за своих детей. Так что самое время пересмотреть приоритеты. С Никой у тебя еще есть шанс на гордое звание отца, который, увы, в моем случае уже утерян. Но! — Гарри вскинул руки вверх, не давая вставить слово дернувшемуся отцу. — Я готов попытаться нормально общаться. На большее, уж извини, не рассчитывай. Возможно, в будущем я и смогу называть тебя отцом, но сейчас… нет.
— Не знал, что все так плохо. — На Джеймса было больно смотреть. — Альбус… Он сильно не вдавался в подробности, но никогда даже не намекал, что все так… Хочешь, я им отомщу?
— Убьешь? — съязвил Гарри.
— Нет, это запрещено. Но могу покалечить.
Гарри лишь усмехнулся: идея применить к Дурслям их же методы не раз приходила ему в голову. И тогда чем бы он был лучше них?
— Нет уж, спасибо. Это мои проблемы, и я привык решать их сам, так что не вмешивайся.
— Но почему… — Джеймс слегка подзавис, но, взглянув в холодные зеленые глаза, тут же исправился: — Ладно, как скажешь. Нет так нет. На будущее… Хочу, чтоб ты знал, сын, ты всегда можешь на меня рассчитывать. — Радуясь, что неприятная тема наконец исчерпана, Джеймс повеселел. — Может, съездим куда-нибудь вдвоем, развлечемся? Только ты и я.
Гарри задумался. Особых желаний не было, разве что…
— В Годрикову Лощину. Хочу побывать на могиле мамы.
Джеймс понятливо кивнул:
— После Рождества устроит? Тогда договорились. А потом можно будет и в еще одно местечко заглянуть. Я тебе такое покажу! Только Аманте не проговорись!
Гарри с трудом удержал смешок. Его отец явно не вышел из детского возраста. И как к этому относиться, он еще не понял.
*
Это было его первое Рождество с семьей. Несмотря на неуютность особняка и откровенно неприязненные взгляды некоторых домочадцев, дух праздника все же взял свое. Утро Сочельника Гарри посвятил упаковыванию подарков. Отпросившись накануне в Косой переулок, он переместился камином в магическую часть Лондона, поменял часть личных денег на фунты и отправился громить магазины в обычном мире — здесь выбор был намного больше. В итоге к новым друзьям отправились небольшие картины из превосходного бельгийского шоколада, Драко получил шоколадную открытку и подборку комиксов, Гермиона — набор конфет с пожеланиями и подарочный сертификат на покупку книг в одном из самых больших магазинов. К Люциусу с Нарциссой улетели совой бутылки красного вина и ликера из Испании, к Снейпу — огневиски в мешочке из шкуры василиска, сшитого своими руками. Новоявленная семья тоже не была обделена: под елку легли перчатки на меху для Джереми, красный с золотом шарф для Джеймса, кулинарная книга Аманте и кукольный домик с жителями сестре, обмотанные яркой блестящей бумагой и перевязанные атласной ленточкой. Подарок Сириусу — черная кожаная куртка с заклепками — ждал своего часа в шкафу в спальне.
Тихий семейный ужин при свете свечей плавно перетек в вечер воспоминаний. Гарри с удовольствием слушал про школьные годы отца и крестного, лишь изредка морщась, когда повествование затрагивало Снейпа — на основе этих рассказов напрашивался вывод, что неприязнь зельевара к шайке мародеров, пусть даже спустя столько лет, была вполне оправданной. Аманта заметно нервничала, когда невольно всплывало имя Лили, но молчала. Джереми весело хохотал, услышав наиболее удачные шутки, и советовался с отцом, как лучше претворить их в жизнь в новом году. Ника валялась на ковре у камина с альбомом и карандашами, что-то зарисовывая и бормоча себе под нос.
Утро началось с веселой возни под елкой и разворачивания подарков, причем количество, полученное Гарри, явно превышало то же самое у Джереми. И это если учесть, что старшие Малфои и Снейп решили не пользоваться совиной почтой, а традиционный свитер мамаши Уизли в этом году ему не светил. Новая семья разорилась на полугодовую подписку на журнал по квиддичу и набор по уходу за метлой — впрочем, вполне ожидаемо — это еще раз доказывало, что Джеймс не слышал старшего сына и не интересовался его школьной жизнью. Ника нарисовала открытку с пожеланиями, Джереми ограничился коробкой шоколадных лягушек.
Переместив подарки в спальню, Гарри еще раз отметил про себя, что на Нике сэкономили так же, как на нем: Джереми получил от родителей дорогой набор письменных принадлежностей и подарочный купон на большую сумму в магазин розыгрышей. Сестра же примерила новое платье, ничем не отличающееся от повседневных и сиреневую неброскую кофточку к нему. А вот подарок Гарри привел ее в дикий восторг. Бросившись на шею старшему брату, раз двадцать сказав «Спасибо», она умчалась в свою комнату, прихватив с собой домик и забыв об остальных подарках.
Проанализировав увиденное, Гарри поразился сам себе. Случись такое до летних каникул, он бы наверняка затаил обиду на Джеймса и, возможно, приревновал к брату. Да что там говорить, он бы даже не подумал конфликтовать с внезапно воскресшим отцом и с радостью кинулся ему на шею в самую первую встречу, ни о чем не задумываясь. Сейчас же парень был абсолютно спокоен: ни обиды, ни ревности, ни злости он не испытывал. Родственные чувства, на которые рассчитывал Джеймс, так и не вспыхнули, ну разве что к сестре. Вот тут гриффиндорство в крови развернулось во всей красе: спасать, спасать! Вырвать из цепких лапок мачехи и непутевого отца, утащить к себе, холить, лелеять и баловать сиротку!
Стоп! Гарри резко встряхнул головой, прогоняя свернувшие не туда мысли. Ну и зачем? Кому это надо? Нику вроде бы все устраивает. Да, не любят, терпят. Все, кроме отца, как она думает. Но ведь и не бьют. И в обноски не наряжают, и подарки дарят, пусть и не игрушки. И как вол она с рассвета до заката не работает. И куском хлеба не попрекают, хоть и ограничивают в еде: во всяком случае, тощей девочка не выглядит. Спит в собственной комнате, играет, гуляет, как все нормальные дети. Может, и не рай, но все же лучше, чем было у него. Гермиона вон по заграницам с родителями ездила, Драко на морях да приемах пропадал, а Гарри на грядках загорал да в чулане синяки залечивал.
Да, каждому свое. Нике — такая вот нелюбимая семья, а ему… Ему надо учиться. Причем не только по школьным предметам. Чтоб жить, ни от кого не завися. Не одалживаться деньгами, не унижаться, не просить. Быть самостоятельным во всем. Вон, пример перед глазами — Снейп. Когда-то — нищий полукровка, а сейчас — Мастер Зелий. И он, Гарри, сможет. Выучится, найдет хорошую работу и выбьется в люди. Если лениться не будет, да книжки умные станет помимо школьной программы читать.