Пару дней спустя поезд прибыл в располагавшийся на линии боев город Гумбиннен. Молоденьких сестер милосердия, которые также как и Жюли с Элизой обучились всему недавно, неприятно поразил и напугал полуразрушенный город, где еще свежо виднелись следы сражений. Продвижение генерала Ренненкампфа в Восточную Пруссию имело цель отбросить германскую армию от восточного фронта, ведь тогда немцы уже наводили Бельгию и хотели направиться на Париж, но неприятель успешно был застигнут врасплох.
Не найдя удобного места для размещения госпиталя в Гумбиннене, решено было отправиться в Инстербург. Как раз Жюли узнала, что штаб Ренненкампфа, в котором находился Дмитрий, будучи офицером связи, остановился именно там.
В Инстербурге медицинская часть нашла старое, давно заброшенное здание больницы. Там и занялись обустройством. Город и больница выглядели мрачно. Пострадало большое количество домов: ободранные стены, переломленные шкафы, разбросанная одежда на полу, разбитые посуда и зеркала… свежие воронки от снарядов на улицах, кучи обмундирования, брошенное снаряжение. Жителей почти не оставалось. Большинство из них просто бежало, ничего не прихватив с собой.
И Жюли, увидев весь этот хаос и беспорядок, испугалась. Впервые она так сильно забоялась за свою жизнь и за жизнь окружающих. Развернув свою деятельность госпиталя в больнице, первые дни прошли относительно спокойно. Где-то вдалеке они слышали звуки орудийного залпа, пехотные полки солдат двигались в сторону канонады, постоянно возились обозы с провизией.
В один из таких ничем не примечательных дней, пропитанных войной и привычными небольшими залпами, в госпиталь явилось несколько офицеров. Они доложили о положении на фронте и попросили медикаменты, в особенности, хлороформ, которого вечно не доставало. Рассказали, что пока все идет успешно, армия хорошо снабжена провиантом, достаточно техники и боеприпасов, а это значило, что Россия достойный противник Германии.
Среди прибывших офицеров был и Дмитрий Павлович. Он выглядел печальным и усталым, и Жюли надеялась, что сможет ненадолго отвлечь его, развеяв грусть. Она была очень счастлива: их разлука длилась месяц с половиной, и вот сейчас, он здесь, стоит перед ней и улыбается, сжимая ее хрупкую фигурку в объятиях.
Но после долгих поцелуев, нежностей и ласк, оставшись с ней наедине, он поведал ей о сражении в Каушине, где погибло больше половины офицеров конногвардейского полка. Князь потерял много товарищей, и среди них были двое братьев Катковых, с которыми он играл в детстве. И вновь Дмитрий повторил девушке, что он не одобряет ее присутствие рядом с боевыми действиями. Жюли и сама все понимала, но теперь она хотела быть не только рядом с князем, но и помогать другим нуждающимся в ее помощи.
В последующие дни великий князь часто приезжал в госпиталь в сопровождении командующего армией и других офицеров. Особенно в госпитале запомнили один из дней, когда вечером, отдыхая, закончив скудный ужин и общаясь между собой о произошедших событиях и раненых, приехал Дмитрий Павлович и его товарищи. Они привезли кое-какие продукты в больницу. На его груди заметно красовался Георгиевский крест, врученный за Каушинское сражение генералом Ренненкампфом. Медицинская часть и в особенности Жюли, испытали настоящую гордость и счастье, видя великого князя награжденным орденом, а такие же бравые и отчаянные офицеры с удовольствием рассказывали докторам и сестрам, как Дмитрий Павлович помимо сражений неоднократно спасал жизни других офицеров.
Между тем наступление русской армии остановилось, и немцы начали новую атаку. Постепенно в связи с огромными потерями сражающихся, поступило огромное количество раненых и умирающих, и больница наводнилась солдатами и офицерами до отвала. В начале сентября с новым прибытием раненых, среди русских оказался тяжелораненый немец. Казалось, он был безнадежным, и не сегодня-завтра должен был умереть, но Элиза Эттель взяла его на себя.
И вот здесь началась нехватка чистых бинтов, лекарств, шприцов, повязок и в особенности морфия и хлороформа. Повсюду лежали раненые, непрерывно мучаясь и жалуясь, сестры вынуждены были сидеть у их голов все двадцать четыре часа в сутки, как-то облегчая их страдания. Свободные медсестры, если таковые были, драли от засохшей крови стены и вытирали полы от свежей. Во всех комнатах больницы стоял тошнотворный, омерзительный запах умирающих, открытых ран и язв живых. Окна были распахнуты днем и ночью.
Тем временем, желая помочь и хорошо зная немецкий язык, Элиза стала ухаживать за немцем. Осмотрев его и найдя документы на имя некоего Вильгельма фон Шефера, Элиза старательно обхаживала его и спустя время он пришел в себя. Всех русских солдатов он раздражал, невыносимо было то, что помогают врагу, ведь бывало, он просыпался среди ночи и что-то на немецком долго лепетал, пока не приходила Элиза и не успокаивала его.
Под чутким руководством мадам Эттель, фон Шефер потихоньку стал восстанавливаться, к нему вернулось полное сознание, и они много времени проводили за разговорами. Мало пересекаясь с немцами в прошлом, Элизу глубоко поразили размышления и знания немца. Девушка привязалась к нему, однако, через три недели рано утром он неожиданно умер.
Жюли застала ее плачущей в маленькой комнатке на раскладной кровати. Поджав ноги, она глотала слезы, держась руками за голову.
- Я так больше не могу Жюли, не могу… - сказала она, - я не могу выносить все это! Эти стоны, эти раны, этот запах… куча смертей! Я не хочу больше все это видеть, я должна вернуться в Петроград… я хочу вернуться!
Она схватила Жюли за подол платья, и, смотря ей в глаза, громко плача, резко спросила:
- Ты понимаешь меня?
Жюли безмолвно обняла ее, слушая плач подруги. Через три дня Элиза, собрав свой чемодан, села в одну из солдатских машин, которую приготовили специально для того, чтобы отправить в столицу тех мужчин, которые больше не могли воевать.
========== ГЛАВА XV ==========
Вскоре пребыванию в Инстербурге суждено было прекратиться. Немецкая армия постепенно вытеснила русские войска из только что захваченных позиций, и поступил приказ немедленной эвакуации всех госпиталей.
Весь день Жюли с остальными медсестрами перевозила раненых на разваленную от войны станцию. Ее платье и фартук находились в грязи, сама девушка, вся уставшая, еле шевелила ногами. Уезжать нужно было как можно скорее. Над городом каждый день летали аэропланы, сбрасывались бомбы, и в любую минуту могли погибнуть раненые, находящиеся на уже почти не существующей станции.
Закончив погрузку раненых солдатов и офицеров в санитарные поезда, медицинская часть начала упаковывать оборудование госпиталя. Когда все было готово, они сели в автомобильный обоз и уехали из Инстербурга. Как узнала Жюли позже, буквально после их отъезда началась сильная бомбежка города, погибло очень много людей, и девушка благодарила Бога, что чудом осталась жива.
Теперь Д’Эпинье все дальше отдалялась от великого князя, возвращаясь обратно в Россию, через Гумбиннен. Иногда ей казалось, что она, как и Элиза готова сдаться, но тут же понимала, что не сможет сидеть сложа руки в Петрограде. Ведь ей обязательно нужно было чем-то заниматься, что-то делать и кому-то помогать! Итак, покинув Германию, медицинская часть получила распоряжение направиться в Псков, где к тому времени развернул свою деятельность еще один госпиталь, которому нужны были лишние врачи и медсестры.
Урезанный состав из трех врачей, шести медсестер и десяти санитаров разместили в церковно-приходской школе, отдав лишь один этаж. На других этажах размещался другой госпиталь, и Жюли, сложно привыкающей к новым людям, часто нужно было пересекаться с ними. Скованность и застенчивость овладевали девушкой, но благодаря одной медсестричке, с которой танцовщица успела сдружиться после отъезда Элизы, она почти без проблем налаживала отношения.