Псков находился далеко от линии фронта, этот городок война почти не затронула, и люди жили мирно и спокойно. И снова все пошло так, как было в Инстербурге: раненые солдаты и офицеры, боль и смерть, страдания и слезы. Единственное, что радовало Жюли, это то, что она не слышала постоянные залпы, а небо оставалось тихим и безоблачным. Ее будни проходили в бесконечном мытье полов и мебели, в помощи раненым мужчинам и постоянном дежурстве около них.
Жюли подчинялась старшей медсестре, а та в свою очередь, имела в подчинении еще двадцать пять девушек, отдавая им приказы и проверяя их выполненную работу, следя за тем, чтобы с ними все было хорошо.
Старшей медсестрой была молоденькая девушка, высокого роста, чуть полноватая, с ясным и спокойным взглядом. С ранеными она всегда держала себя любезно и приветливо, но в ее поведении чувствовалась стесненность и нерешительность, желание оставаться в тени. Жюли видела, как ей было нелегко командовать девушками, и старалась выполнять все ее поручения безукоризненно.
И в середине 1915 года, когда для госпиталя наступили тяжелые дни, а линия фронта оказалась совсем рядом с Псковом, в госпиталь ежечасно поступали новые партии раненых, Жюли вместе со старшей медсестрой постоянно приходилось бывать в операционных и перевязочных палатах. Трудная работа, порою до бессилия, усталости и тумана в глазах, все время требовала сплоченности, и благодаря ней, между девушками завязались дружеские отношения.
Оказалось – старшей медсестрой была великая княгиня Мария Павловна, но еще больше Жюли изумилась, когда выяснилось, что княгиня – родная сестра Дмитрия! Мария Павловна безумно волновалась за брата, и давно не получала от него известий, как собственно, и Жюли, так что темы для разговоров у обеих девушек сменялись с огромной быстротой. Мария была веселой, остроумной, любящей шалость собеседницей, и за все время, что Жюли провела в госпитале, танцовщица вновь ощутила вкус забытой жизни первого класса. Ее неумолимо тянуло назад, тогда как, великой княгине неизменно хотелось продолжать помогать раненым.
В конце 1915 года Жюли получила письмо от Дмитрия, где он сообщал, что с ним все хорошо, он находится в Могилёве с государем, и на днях приезжает в Петроград. Окончательно решив покинуть работу медсестры, Жюли больше ни о чем не могла думать кроме великого князя, и через неделю, полностью сложив полномочия сестры, она выехала обратно в Петроград.
Забылся смрад от мертвых тел, невыносимый запах раненых, вид крови и вечно грязных комнаты. Петроград встретил девушку радушно, она вновь проезжала мимо огромных зданий, улочек и улиц, площадей, памятников, долго смотрела на Неву, и как же ей было хорошо! Здесь, в столице, дышалось легче, ощущалась жизнь, так всем нужная надежда.
А надеяться нужно было. Надеяться на скорую, неотвратимую победу России над Германией. В 1915 году русская армия понесла значительные потери на восточном фронте, в войсках не хватало оружия и боеприпасов, но все еще верили в победу. Верила и Жюли.
Но больше всего она желала поскорее встретиться с Дмитрием Павловичем, разлука с которым сильно затянулась. И после приезда в Петроград, на тринадцатый день, влюбленные наконец-то увидились. Миг – и Жюли очутилась в крепких объятиях князя, его руки сомкнулись вокруг ее талии, губы с жадностью соединились с ее губами, и в эту ночь они задыхались, сплетаясь друг с другом, словно волны в бушующем море.
========== ГЛАВА XVI ==========
Шёл ноябрь 1916 года. Петроград наполнился резкими высказываниями думовцев, проигрышной войной, ненавистью, отчаянием, злобой…
Речи депутатов Маклакова и Пуришкевича были у всех на устах, Дума буквально кипела, а вместе с ней и народ, и всему виной был он, ненавистный Распутин. Вера в победу в затяжной войне будто испарилась. Теперь во всем винили Распутина и царицу, а беспредел и хаос с каждым днем нарастал.
Видя такое положение в столице, Жюли содрогалась. На каждом углу все только и твердили: «Распутин, Распутин!», «русские с позором проигрывают войну!», «во всем виновата гессенская муха с Гришкой!». Казалось, этому нет и конца, но все только начиналось…
Дмитрий Павлович обещал приехать к восьми, вместе провести время, поужинать, обсудить волнующие друг друга вопросы, но когда стрелка часов стала показывать девять, а потом и одиннадцать, Жюли поняла, что он не приедет, и пару раз телеграфировала ему, но все было безрезультатно. Она вдруг подумала поехать к нему, но передумала. Девушка решила подождать до утра, да и к тому же, утром у нее уже была назначена встреча с сестрами Тоборовскими.
Но заснуть ей удалось не сразу. Ворочаясь, в голову приходили какие-то гнусные мысли, беспокойство, ощущение чего – то страшного, словно надвигалась буря на тихий городок, который никогда не испытывал на себе несчастья. Задремав лишь с рассветом, ей чудились ужасающие монстры, а затем, проснувшись от одного такого неприятного видения, Жюли пришла к выводу, что пора вставать и готовиться к встрече с сестрами.
К девяти часам завтрак был накрыт, а вскоре на пороге показались Вера и Надежда. И как только они переступили порог, Надежда воскликнула:
- Ой, Жюли, мы сейчас тебе такое расскажем!
- Что? – удивленно протянула Жюли и указала на столик с едой.
- Говорят, что Григорий Ефимович убит. И знаешь, кого подозревают? - спросила Вера. - И вообще, в городе такая шумиха!
И не давая вставить слово танцовщице, Надежда громко сказала:
- Он вчера вечером уехал с Феликсом Юсуповым и пропал! А сегодня утром домашние Распутина забили тревогу!
- Так подозревают Феликса? – спросила Жюли.
- Если бы! Его, Пуришкевича, и самое интересное, что еще называют имя великого князя Дмитрия Павловича! – закончила Вера и проглотила кусок стейка.
При имени великого князя, Жюли будто застыла. Кровь перестала пульсировать в венах, побледневшая, она выдавила:
- Откуда вы все это знаете?
- Так мы же говорим тебе, - сказала Надежда, - в городе все это обсуждают.
Неужели эти слухи являются правдой? Действительно ли Дмитрий, не приехав к ней вчера вечером, на самом деле совершал убийство Распутина? И теряя под собой почву, у нее вдруг закружилась голова, выбежав из комнаты, прикрывая рот рукой, она забежала в ванную комнату.
Забыв закрыть за собой дверь, все, что было съедено, оказалось снаружи. В последнее время девушка стала замечать лёгкое головокружение и не приятное самочувствие по утрам, но сегодня, она чувствовала себя хуже обычного и объясняла это бессонной ночью. Но, кажется, Жюли догадывалась, что с ней на самом деле происходит. Вслед за Д’Эпинье в комнату вбежали сестры и охая, они толкались рядом с девушкой, делая вид, что пытаются ей помочь.
Не имея больше сил продолжать общение, она попрощалась с Верой и Надеждой, а те, предложив свою помощь и получив отказ, удалились, желая ей выздоровления. Но Жюли было некогда бездействовать. При одной только мысли, что Дмитрий – убийца, она сходила с ума. И она посылала ему телеграмму за телеграммой, умоляя немедленно приехать. Прошел час, два, три, а от великого князя не было ни одного известия. И тогда она решила сейчас же отправиться к Дмитрию, где угодно его найти, но только бы увидеть! И будто бы прочитав ее мысли, в дверь позвонили. Судорожно открыв их, девушка встретилась лицом к лицу с Дмитрием Павловичем. До ужаса бледный, словно смерть, с впалыми, пустыми глазами, он воззрился на нее, а она, обнявши его, прошептала:
- Слава Богу, ты пришел!
Пустив его в свою комнату, она стала метаться по ней, не зная как начать разговор, а Дмитрий, облокотившись к стене, наблюдал за ней.