Лакеи заметили, что у мужчин в руках были зажженные факелы и теперь они стояли возле двери.
Тем временем служанка прибежала к Д’Эпинье и разбудив ее, невнятно стала объяснять, что происходит. Они услышали шум и стук. Далее послышались голоса.
- Кто это, Мари? - проговорила Жюли и попыталась встать с кровати.
- Мадам, прошу, пойдемте со мной, нам нужно скрыться от этих людей!
Затем послышались борьба, грохот посуды и мебели. А через минуту Жюли и Мари услышали выстрел и шаги в спальню девушки.
- О Боже, Мари, ты не закрыла дверь на ключ?
- Простите госпожа, простите мою глупость, я думала… - она заплакала, упав на колени, а Жюли присела на кровать, в страхе слушая приближающиеся шаги.
Дверь отворилась, и в комнату вошли несколько здоровых мужчин с факелами, оглядываясь. При виде дорогих и позолоченных вещей, незнакомцы окликнули ещё нескольких мужчин, и теперь их было вдвое больше.
- Эй, ты! - один из незнакомцев подошёл к Жюли, и грубо взяв ее за руку, попытался толкнуть, но тут вмешалась служанка, прося не трогать девушку и забрав все, что они хотят. Незнакомец оттолкнул Мари, и она упала, когда как трое остальных мужчин начали перерывать всевозможные тумбочки и шкафы.
Все ещё держа мёртвой хваткой неопрятными руками белые, нежные руки Д’Эпинье, грабитель попытался откинуть ее на кровать но она, сопротивляясь, отчаянно пыталась кричать, моля его не трогать ее. Неожиданно мужчина остановился. Увидев, как она держится за живот, он грубо столкнул ее и начал собирать все, что лежало на тумбочке возле кровати.
Жюли тем временем добралась до угла комнаты, прижимая к себе служанку и не веря своим глазам: перед ней была банда, перерывающая дом вверх дном. Она вдруг вспомнила лакеев и повитуху, но подумала, что их, скорее всего, убили, и издала крик. Служанка Мари непрестанно плакала и Д’Эпинье как могла заглушала ее плач.
- Ещё один звук! - закричал первый из мужчин, подходя с факелом и махая им перед лицами девушек.
- За народ! Смерть собственникам! - закричал второй.
- Смерть буржуазии! - закричал третий и выстрелил в окно, осколки которого упали на пол, поранив служанку.
- Кто ты такая? - грубым голосом спросил первый, подходя к Жюли, - видно же, что царская… дочь? Племянница?
Д’Эпинье молчала. Ее сердце безумно стучало от страха.
- Отвечай, царская шлюха!
- Я… Я не принадлежу к царской фамилии, - дрожа, выпалила Жюли.
- Еда у тебя есть? Где она?
- У нее куча еды! Ты только посмотри, какие хоромы!
- Где выпивка? - закричал второй мужчина и схватил служанку за волосы.
- Там… На первом этаже, только не трогайте, пожалуйста! Я все покажу! - заливаясь слезами, Мари повела троих мужчин на первый этаж.
Оставшийся четвёртый мужчина наполнял сумки вещами, которые нашёл в спальне девушки. Ещё раз, припугнув ее, он скрылся за дверью.
В комнате совсем стало темно. С первого этажа иногда слышались крики, смех и грохот тяжёлых предметов. Тяжело дыша, заливаясь слезами, Жюли сидела в углу спальни и не могла пошевелиться. Что стало с остальными? Когда они уйдут? Или… они не уйдут? Но возле комнаты стояла мёртвая тишина и девушка надеялась, что в спальню они больше не войдут. С такими мыслями она погрузилась в сон.
Первый луч солнца осветил лицо Жюли. Ощутив тепло, девушка проснулась. Солнце светило ярко и игралось по стенам солнечными лучами. Дул ветер. Все ещё приходя в себя, Д’Эпинье могла при свете дня рассмотреть спальню. Чувство страха не покидало, и она боялась, что они не ушли, а где-то находятся вблизи.
Поначалу Жюли все ещё сидела в углу, боясь издать лишний шум. В спальне царил беспорядок: открыты шкафы, тумбочки, разбросаны вещи. Постельное бельё разорвано, а окно выбито. Кроме всего этого на полу лежали осколки стекла и если внимательно к ним присмотреться, можно увидеть, как на некоторых осколках остались капельки крови.
Солнце уже высоко поднялось в небе. Стояла та же тишина. Но нужно было что-то делать, да к тому же голод давал о себе знать. Осторожно открыв дверь, Жюли осмотрела коридор. Упавшие картины валялись на полу, а в лампадах нельзя было больше зажечь свет.
Девушка стала осторожно и тихо спускаться на первый этаж. Неописуемый ужас! Везде разбросаны вещи, осколки, рваные вещи, перевёрнутая мебель. Возле входной двери она увидела двух лакеев. Один из них лежал с распростёртыми руками в окровавленной рубашке на груди и поднятыми вверх глазами. Он был мёртв. Другой же находился в углу комнаты с запекшейся кровью на виске, но он был жив, его грудь время от времени слабо поднималась.
Стараясь не шуметь, Жюли стала идти на кухню, увидев на пути повитуху. Бедная женщина лежала возле комода, обхватив его как можно руками и прижавшись к нему, прерывисто дышала. Д’Эпинье прошла далее: на столе валялись бутылки, еда, а рядом с окном сидела Мари. Ее платье было разорвано, на лице виднелись синяки и ссадины. Но девушка была жива.
- Мари! Мари! - Жюли закричала как можно тише, держа за руки служанку.
- Госпожа! Простите… я… - Мари начала плакать. Девушки ещё сильнее прижались друг к другу, а Жюли попыталась ее успокоить.
- В доме никого?
- Нет, они ушли…
Неожиданно Жюли почувствовала острую боль внизу живота. Ухватившись за него, она упала на пол пытаясь заглушить собственные крики.
- Госпожа! Что с вами? - перепуганная служанка не знала что делать.
Боли стремительно продолжались, причиняя танцовщице страдания.
- Я… я… рожаю… - выдохнула девушка.
Уже час Д’Эпинье лежала на простынях в своей спальне. В открытое окно поступал свежий воздух. Служанка и повитуха неустанно следили за состоянием девушки. Жюли, мёртвенно-бледная, изможденная, худая, с каждым разом чувствовала себя все слабее и слабее. Боли усиливалась. Наконец прошло сорок минут, и повитуха сказала:
- Приготовьтесь милочка, сейчас начнется! Тужьтесь!
Роды проходили трудно. После пяти часов мучения, Д’Эпинье родила.
- Ваше счастье госпожа, мальчик, - улыбаясь, проговорила повитуха.
Услышав это и упавши на подушки, Жюли провалилась в сон. Когда она очнулась, возле ее кровати горели свечи.
- Где ребёнок? Мари!
- Здесь госпожа, здесь, - служанка протянула младенца в руки девушки. - Мы не хотели вас будить, вы очень устали. Он голодный, покормите его.
Появилась повитуха.
- Он здоров, с ним все хорошо?
- Да, он полностью здоров, - отвечала женщина.
- Вы выбрали для него имя, госпожа? - спросила служанка.
С минуту подумав и глядя на ребёнка, улыбаясь, Жюли произнесла:
- Дмитрий. Его будут звать Дмитрием, ведь он так похож на своего отца!
Казалось, вся опасность уже миновала и через несколько дней Жюли должна была оправиться после родов. Однако ей стало хуже. Повысилась температура, начало знобить. Боли продолжались. Девушка была очень слаба. Повитуха как могла, лечила ее, но что она могла сделать одна, когда кроме нее не было больше никого?
- Это родильная горячка, мэм… - говорила повитуха служанке, - я бессильна… у нас нет средств, чтобы спасти ее.
- Но вы должны! - плача, говорила служанка.
Вскоре Жюли впала в бред. Она неустанно говорила бессвязные слова, звала своего сына, великого князя Дмитрия Павловича и… Николая Юсупова. Около десяти часов вечера в двери особняка постучались. Один из выживших лакеев приготовился давать отпор, но что он мог сделать против всей банды, которая вновь пришла? Но какого же его было удивление, когда мужской голос за дверью прокричал:
- Откройте ради Бога, мы пожаловали от мадам Эттель! У нас приказ немедленно забрать вашу госпожу и увезти ее в Париж!
И не дожидаясь ответа двое мужчин, среди которых была служанка, выломав двери, появились в особняке.