А Дмитрий и Жюли, пройдя наверх, теперь были одни, и девушка повела князя в детскую.
- Дмитрий, это твой сын, - сказала Жюли, взяв ребенка на руки. – Я назвала его в честь тебя, ведь я так боялась, что больше не увижу тебя!
Аккуратно переложив его на руки к великому князю, она улыбнулась. Тот, взяв его, трепетно держал на руках и нежно гладил сына. Ребенок, взглянув на Дмитрия своими большими, карими глазами сначала замахал ручками, а затем, рассмотрев незнакомого гостя, заплакал.
- Он привыкнет к тебе Дмитрий, - сказала Жюли и взяла ребенка, укачивая его. – Ведь он видит тебя в первый раз за все время.
- Жюли, его карие глаза – мои, его волосы и подбородок, скулы – мои, а овал лица напоминает мне моего покойного отца, Павла Александровича.
- Все так и есть мой дорогой, - не сдерживая улыбки, Жюли качала малыша, напевая ему французскую колыбельную:
Au clair de la lune,
Mon ami Pierrot,
Prête-moi ta plume
Pour écrire un mot.
Ma chandelle est morte,
Je n’ai plus de feu;
Ouvre-moi ta porte,
Pour l’amour de Dieu. (1)
- Госпожа, давайте я его укачаю! – открыв дверь, служанка Мари поспешила к Жюли. – Мадам Женевьев ждет вас с князем на кухне.
- Хорошо, только держи его аккуратнее, он стал очень капризным, - дала наставления Жюли и они спустились с Дмитрием Павловичем на кухню, где уже пахло булочками с шоколадом и кофе.
- Ну, наконец – то вы пришли! Любезный князь, присаживайтесь, - усадив князя, мадам Дэглуа приказала: - берите булочки, кофе вот – вот налью.
- Благодарю вас мадам, благодарю за радушный прием, - отвечал князь.
- Так вы хотите забрать Жюли? – спросила Женевьев.
- Да мадам, хочу. Я купил дом в Париже, у меня еще имеется квартира в Лондоне и куда она захочет, туда мы и поедем.
- Я захочу туда, где будешь ты, - улыбаясь, сказала Жюли. – Но, мадам Женевьев, откуда вы знаете князя?
- О, это длинная история! Сейчас, только кофе вам принесу! – она встала и через минуту подала влюбленным кофе. – Я приехала в Российскую империю, когда только начал править Николай II, ведь моя мать – русская. Так вот, я приехала к ней, а она как раз была при дворе императора. Это был 1898 год и тогда, я увидела вас, князь, совсем еще маленького мальчика, - она легонько улыбнулась, глядя на Дмитрия Павловича. – А сейчас вы здесь и я не верю своим глазам! Вы таким красивым и благородным мужчиной стали!
Закончив трапезу и распрощавшись с мадам Женевьев, Жюли и Дмитрий отправились в спальню девушки. Но перед этим, Д’Эпинье зашла в детскую и, убедившись, что с ребенком все хорошо, она смогла облегченно вздохнуть. Ведь теперь все, что ей было нужно, это Дмитрий.
Он сидел на кровати и улыбался. Она счастливая, села рядом с ним и положив голову ему на грудь, сказала:
- Я так счастлива, ведь теперь ты здесь, со мной! Когда тебя не было, я чувствовала, что умираю, я боялась, что ты…
Но Дмитрий Павлович не дал ей договорить. Он усадил ее к себе на коленки и, обняв ее, сказал:
- Моя Жюли, с того дня как я уехал из Петрограда прошло много времени. Но каждую минуту я думал о тебе и никогда не забывал. Я уехал из Персии несколько месяцев назад и вернулся в Лондон, в свою квартиру. Перед этим я продал свой дом в Петрограде, получив деньги. Я надеялся, что найду тебя в Англии, но не обнаружил никаких следов и поехал в Париж. Но еще я встретился с Феликсом.
- С Феликсом? И что он тебе сказал?
- Феликс здесь, в Париже. Он также как и я уехал из Лондона, захватив кое – какие вещи. Я купил для нас дом в Париже, недалеко отсюда на улице Сент-Оноре. И я хочу забрать тебя туда с ребенком. Ты согласна, моя Жюли?
- Согласна. Когда маленький Дмитрий подрастет, я снова начну выступать, но для этого мне нужен импресарио.
- Я найду тебе его, Жюли. Я тоже начну заниматься делом, которое принесло бы большие деньги.
- Я верю в нас, Дмитрий. Ведь ты со мной и это самое главное. Когда ты со мной, я ничего не боюсь, - и, обняв его шею, она поцеловала его.
- Госпожа, ребенок плачет, я не могу успокоить его! – из-за двери послышался голос Мари.
Жюли придя в детскую, обнаружила заплаканного ребенка. Он был голоден и не ел из рук служанки. Попав к матери на руки и наконец, наевшись, маленький Дмитрий успокоился и когда он заснул, она вернулась к князю. Он стоял возле двери и ждал девушку. Улыбнувшись ей и подойдя вплотную, он коснулся губами ее плеча и, спустив с нее платье, все также нежно целуя ее, поднял на руки и, положив на кровать, продолжал касаться губами ее груди и живота.
- Моя Жюли, я весь истомился по тебе, - продолжая покрывать ее поцелуями, говорил полушепотом князь.
В этот вечер и в эту ночь они принадлежали только друг другу, и ничего не могло им помешать, ведь так сильна и велика была их любовь.
(1) - При свете Луны, Пьерро, друг мой,
Одолжи мне свое перо, чтобы кое-что написать.
Моя свеча погибла, у меня больше нет огня.
Ради Бога, открой мне дверь.
========== ГЛАВА II ==========
- Я выхожу замуж! – воскликнула Элиза, как только переступила порог дома на улице Риволи.
- Элизочка, ты вернулась! - увидев свою племянницу, мадам Женевьев поспешила к ней в прихожую.
- А где Жюли? Тишина то, какая!
- О, Жюли сегодня утром уехала вместе с великим князем!
- С великим князем? Но как такое возможно? - удивленно проговорила Элиза, садясь на диван в гостиной.
- Я сама так удивилась, так удивилась, Элиза! Ведь я помню князя еще мальчиком, о да, я тебе не рассказывала это! Но сегодня утром Жюли с князем и маленьким Дмитрием уехали, - закончила свою речь мадам Дэглуа.
- Ну ладно, это хорошо, - выдохнула мадам Эттель. – Тетушка Женевьев, я ведь тоже скоро покину ваш дом. Я выхожу замуж тетушка, за богатого французского миллионера.
И Элиза Эттель не обманула. В середине июля устроили пышную свадьбу возле Лувра, на котором присутствовали французские тогдашние аристократы и князья, богачи и миллионеры Парижа.
Женихом Элизы стал молодой, красивый мужчина Жан Ботье. Высокий, с восхитительной улыбкой и манерами, он покорил тетушку Женевьев и понравился Жюли, побывавшей в тот день на свадьбе подруги. «Наконец, - думала про себя Д’Эпинье, - мечта Элизы сбылась. Она выходит замуж по любви, за богатого и красивого мужчину, который в будущем сможет обеспечить ее и дать ей все, чего она пожелает».
Впрочем, помимо радостей мадам Эттель, а теперь мадам Ботье, у Жюли тоже были свои радости, произошедшие в это же время. Прежде всего, для нее нашелся импресарио: это был уже немолодой мужчина, итальянец по национальности он, в сущности, занимал высокую позицию и был довольно дорогим удовольствием, но ради Жюли князь не скупился и сорил деньгами. Впрочем, Жюли так понравилась импресарио, что он готов был взяться за нее бесплатно, обещая в краткие сроки затмить всех мировых звезд, оставив на сцене одну танцовщицу.
Никколо Папетти – так звали импресарио – среднего роста, излишне упитанный, он представлял доброго и внимательного человека, а его седина уже выступившая кое-где, делала его еще более добрым. Однако так нельзя было сказать. Лицо Никколо – по своей природе грубое, суровое, с серо – ледяными глазами, широкими сросшимися бровями, толстыми губами и щетиной не вызывала умиления, но все высоко ценили импресарио за таланты и умение организовывать выступления, ведь он действительно был востребованным человеком.
Дмитрию Павловичу также несказанно повезло. Одна из крупных, известных американских фирм производителей шампанского предложила князю возглавить свое представительство во Франции, и он охотно согласился.
Так и стали проходить дни августа и сентября 1919 года: Элиза была погружена в семейную жизнь со своим мужем, Жюли усердно готовилась к предстоящим масштабным выступлениям в Париже, а Дмитрий Павлович возглавлял фирму по производству шампанского.