- О, мой Бог! Что случилось?
- Не спрашивайте меня мадам, не спрашивайте. Могу ли я попросить пожить в вашем доме какое – то время? Пока я не найду другое жилище, - отвечала Жюли.
- Конечно, деточка! Бог мой! Бедные детки!
Тетушка Женевьев взяла на руки Мелани, и они все вчетвером вошли в дом. Когда танцовщица разложила все свои вещи и заселилась в одну из спален, убаюкав грудную дочь и поиграв с сыном, она спустилась в гостиную к мадам Дэглуа. Та ее ждала.
- Жюли, почему ты пришла одна? С великим князем Дмитрием Павловичем что – то случилось?
- Нет, мадам. Мы расстались, - холодно ответила Жюли и поникла.
Она вот-вот была готова заплакать.
- Он оставил тебя с двумя детьми? О, моя дорогая!
Тетушка Женевьев обняла девушку и та в объятиях женщины зарыдала. Мадам Дэглуа гладила ее по спине, называя ласковыми словами и поддерживая девушку.
- Я всегда знала, что этим князьям нельзя доверять! Моя милая девочка, все будет хорошо, все будет хорошо. Я буду помогать тебе в воспитании детей.
И успокаивая, рассказывая разные истории из жизни, мадам Дэглуа просидела с танцовщицей до самого вечера.
- Я сейчас приготовлю твои любимые круассаны с шоколадом, Жюли! Элиза их тоже так любила! – воскликнула женщина и направилась на кухню.
- Благодарю, мадам. Благодарю, но не нужно. Я пойду спать, я очень устала, - ответила Жюли, а потом, немного улыбнувшись, добавила: - давайте завтра с утра позавтракаем именно этим? - расплывшись в улыбке, мадам Дэглуа пожелала девушке приятных снов и Жюли, поднявшись в спальню, сразу уснула. Ей так нужен был отдых, так нужно было забыться и заснуть! Это было так необходимо – чтобы не чувствовать боль от предательства.
С новым днем тетушка Женевьев уехала в город по делам, а оставшаяся дома Жюли отдыхала, занимаясь чтением и следя за детьми. Она хотела отвлечься от навязчивых мыслей о князе. Что с ним сейчас? Где он? Как он? Вспоминает ли ее? А может, он совсем забыл Жюли и счастлив с этой миллионершей. Взглянув на свое отражение в зеркале, она увидела уставшую женщину. Мешки под глазами, краснота глаз, усталый вид – все это делало ее далеко не привлекательной.
Но разве можно думать о внешнем виде, когда душа умирает от боли? И застыв на таких мыслях, забыв о чтении и детях, Жюли продолжала рассматривать себя в зеркало, когда услышала настойчивые звонки в дверь.
«Кто это мог быть?» - подумала вдруг девушка. - «Неужели он?» - но сразу отбросив эти мысли, она спустилась к входной двери. Незнакомец упорно продолжал звонить в дверь, и как можно скорее открыв, перед собой Жюли увидела своего импресарио Никколо Папетти. Весь улыбающийся, он сказал:
- Добрый день, мадам Д’Эпинье, я пожаловал к вам, чтобы обсудить дальнейшие выступления. Вы знаете, я уже подготовил кое-что интересное для зрителей! – он вошел в дверь и стал напротив Жюли.
- Простите, мистер Папетти, но я больше не нуждаюсь в ваших услугах.
- Почему? Вы знаете, князь оплатил мне на несколько месяцев вперед буквально на днях. Я долго не хотел брать, ведь вы не стоите денег мадам, - свободно проходя в гостиную, говорил импресарио.
- Я хочу закончить свою сценическую деятельность, - твердо сказала Жюли и посмотрела на Никколо.
- Как так? - удивился Папетти. – Вы хотите зарыть такую красоту и талант? О! – он резко встал с дивана и подошел к Жюли. – Но на что же вы будете жить? Ведь вам нужен покровитель… и я слышал, что князь через месяц женится, но не на вас, мадам, не на вас…
Кольнув в самое сердце танцовщицу, и видя, как она побледнела, а на ее глазах застыли слезы, он ухмыльнулся.
- Но не плачьте, мадам! – выпалил он. – Я могу предложить вам себя!
- Уходите! – воскликнула Жюли, и уже было направилась к входной двери, чтобы выпустить своего бывшего импресарио, но он схватил ее за руку. И грубо, со всей своей животной силой, прислонил к стенке.
- Нет мадам, я не уйду! Я хочу, чтобы вы были моей, я желаю этого! Теперь нам никто не может помешать!
Он нагло и дерзко разорвал на ней верхнюю часть платья и впился губами в ее белоснежную кожу, словно вампир. А она била его по спине, моля отпустить ее.
- Я так долго этого ждал! Вы не представляете, как это было мучительно – смотреть на вас на сцене и не сметь прикоснуться к вам!
Опьянившись безнаказанностью, он начал поднимать ей юбки платья, попутно снимая с себя одежду. Взяв ее за бедра, прислонив к себе и довольный, будто кусая ее, а, не целуя, импресарио уже предвкушал свою долгожданную победу.
Глаза Жюли расширились и, испытывая неописуемый ужас и страх перед этим чудовищным человеком, она продолжала с ним бороться, хотя все ее усилия противостоять ему оставались тщетными, когда услышав плач Мелани из спальни, она залелеяла надежду во что бы то ни стало вырваться из рук насильника.
- Отпустите меня, я должна успокоить свою дочь! – выкрикнула она и, увидев, как горят его глаза, она поняла, что он не отпустит ее. Собрав всю свою силу, она что есть мочи оттолкнула его, и он покосился назад, а Жюли побежала на верхний этаж дома.
В разорванном платье, снова вся в слезах и перепуганная, она взяла дочь и пыталась ее убаюкать, но ребенок, будто чувствуя состояние своей матери, кричал все сильнее.
- Ты еще пожалеешь, что отказала мне! Бесстыжая прошмандовка! Да сколько таких как ты! Кто я, а кто ты! Я вмиг могу тебя уничтожить, девка! - послышался разъяренный голос мистера Папетти из гостиной. И последнее, что услышала Жюли, как он сильно захлопнул двери. Выносить все это было больше невозможно. И оставив Мелани в колыбельке, она снова зарыдала, в истерике падая на пол и не зная, как ей жить дальше.
Но время решило все за Жюли. В ноябре 1926 года Дмитрий Павлович женился на Одри Эмери, их венчание произошло в Биаррице. После этого он вместе с женой уехал в Америку. С Элизой Жюли больше не поддерживала отношения, а Никколо Папетти вскоре написал о Жюли грязную статью, посрамляя ее и, рассказывая о самых развратных и пошлых ее похождениях, что конечно было ложью.
Статья разошлась по всей Европе и имела скандальный успех, однако вскоре она исчезла из прессы. Поговаривали, что кто – то хорошенько заплатил Папетти, чтобы он забрал все свои слова обратно и уничтожил позорную статью. Тот, жадный к деньгам так и сделал.
А тем временем, оставшись одна и без какой либо деятельности, Жюли вспомнила предложение Элизы пойти работать в дом моды Юсупова «IRFE». Тогда она не хотела, а сейчас посчитала, что это единственное верное решение.
Дом «IRFE» находился в Париже по улице Дюфо дома № 19 и, появившись перед зданием, Жюли осмотрела его. С начала «IRFE» занимал лишь первый этаж дома, но с 1926 года там также появилась парфюмерная линия, и вскоре дом моды разросся до второго этажа. Войдя в здание Д’Эпинье подошла к ресепшену, и уже собралась говорить, но тут же замолчала и легонько улыбнулась, видя как Феликс Юсупов спускается с лестницы верхнего этажа. Феликс сразу же обратил внимание на Жюли и, улыбаясь ей в ответ, воскликнул:
- А, Жюли, мой друг! Добро пожаловать! Что привело вас сюда?
- Я бы хотела с вами поговорить, - ответила Жюли.
Улыбаясь, он повел бывшую танцовщицу к себе в кабинет. Деревянная обшивка стен, крашенная серым, мягкая мебель акажу с серой кретоновой обивкой в цветочек, желтые занавески. В кабинете также присутствовали редкие старинные вещи и гравюры.
- Садитесь, прошу, - указал Феликс на диван и Жюли послушно села. – Так о чем вы хотели со мной говорить?
- Феликс, я пришла, чтобы работать моделью для показа ваших нарядов. Прошу взять меня, если это возможно. Сейчас у меня нет работы, а с танцами я покончила.
- Вы действительно бросили танцы из-за порочащей вас статьи? Жюли, я считаю, что несмотря ни на что вы должны быть сильнее всей этой клеветы и не сдаваться вот так. Но если это ваше окончательное решение то я думаю, что это возможно, - ответил Юсупов.