— Мы едины! — Кричала толпа.
Народ ликуя, продолжал рвать глотки, а тем временем человек с пьедестала, сильней входил в состояние эйфории.
Я не хотел привлекать внимания, и поэтому не стал лезть в плотное кольцо, состоящее из человеческих тел, а пристроился с краю, рядом с парнем, который носил латанные спортивные штаны и футболку зеленого света. Тот даже не обратил на меня внимания, паренька волновала только речь агитатора. незнакомец в спортивках тряс поднятой рукой и кричал, вместе со всеми, одни и те же слова: “Мы едины со Светом”, “Свет в каждом из нас”
Агитатор был высокого роста, худощав, имел неприятные черты лица и впалые скулы. При желании, его легко можно было спутать с неупокоенным. Бледность лица только усиливало эффект. Возможно, оратор серьезно болен — именно поэтому выглядел, как покойник.
— … Мы воины света и не пропустим тьму в наши ряды! — Между тем кричал оратор.
Интерес к происходящему пропал. На моем пути подобные фанатики встречались довольно-таки часто. Чаще чем хотелось бы. И сейчас я видел на трибуне очередного поехавшего, который уверял окружающих, что именно он знает, как победить зло и при этом, обещал последователям, вечную жизнь. Какая же это чушь! Потоки чуши рекой текли в уши доверчивых поселян. А те, в свою очередь, с удовольствием внимали лживым речам, отравляя собственные души, лишаясь чувства реальности. Последствия от подобного изуверства могли быть катастрофическими. Фанатизм — порождает себе подобных. Это, как раковая опухоль, не удалив ее вовремя, позже можно было об этом сильно пожалеть.
Я насчитал около двадцати человек, как для маленького поселка, это было много. Радовало одно, что не все прониклись идеями худощавого агитатора.
Мне захотелось уйти, завалиться к себе в хлев, и как следует отоспаться, но что-то удерживало, и я продолжал наблюдать за человеком с четками.
Я никак не мог раскусить местного проповедника: действительно ли он верит в то, о чем говорил со сцены, или же, таким образом, хотел занять место под солнцем. А возможно и то и другое.
Алчный человек — что может быть страшнее.
Я оставался безучастным: не выкрикивал никаких лозунгов, не поднимал руки к небу, а всего лишь стоял в сторонке с кислой миной. Именно поэтому взор проповедника пал на меня.
— Ты! — Его длинный, крючковатый палец указывал в мою сторону. — Ты же новенький, так ведь?
— Да. — Коротко ответил я, подтверждая и так очевидную истину. — Я странник.
Толпа обернулась и в тот же миг на меня уставились десятки глаз. Я растерялся, не ожидая столь быстрой перемены, и не знал, как себя вести в сложившейся ситуации.
— Скажи странник. — Прохрипел оратор. — Много ли ты видел скверны?
— Очень много. — Подтвердил я.
— А в чем она заключалась???
Цепкий, пронзительный взгляд неотрывно следил за каждым движением. Каменное, белесое лицо застыло в одном положении. Проповедник ожидал ответа.
— Люди стали… — Я запнулся, пытаясь подобрать нужные слова. — … хуже животных, напрочь позабыв о человечности. Не это ли ты называешь скверной?
— Да, странник — это и есть самая настоящая скверна. — Подтвердил проповедник, и, подняв палец вверх, выкрикнул. — Мы стали вести себя хуже животных! Звери в человеческом обличье!!! Этим мы прогневали Богов и они ниспослали нам испытание, чтобы мы покаялись и одумались.
Оратор спустился с трибуны и направился в мою сторону. Толпа расступилась, давая дорогу духовному наставнику.
Подойдя вплотную проповедник, спросил меня:
— Чего ты забыл в наших краях, странник? — Надвинув очки к переносице, человек с болезненным цветом лица принялся ждать ответа на интересующий его вопрос.
Очки были с обычными стеклами и служили больше для придания образа, чем несло какую — либо полезную функцию.
— Я хочу перейти через мост. — Я не лгал, не юлил, а сказал чистую правду, не задумываясь о последствиях. Ведь, кто знает, как поведут себя поселяне, узнай они, о моем намерении.
Ответ обескуражил проповедника, глаза его заметно округлились, при этом очки снова сползли на кончик носа.
— ТЫ… ты хочешь перейти мост!!! — Его руки потянулись ко мне. Крючковатые пальцы схватились за ворот плаща. Я попытался освободиться, не привлекая особого внимания, но мне это не удалось. Хватка у проповедника оказалась мертвой, и не хуже, чем у питбуля. — Только сильные духом люди и крепкие верой, способны это сделать!!! Возможно, ты не зря оказался здесь, странник, Высший Свет ниспослал тебя, чтобы указать заблудшим на их ошибки.
Проповедник отпустил ворот и дрожащими руками схватился за рукав и повел к центру, ближе к трибуне.
— Я давно говорил старостам, что присаживая здесь штаны, мы только лишь теряем время. Но старосты грешны и поэтому боятся. Боятся, под тяжестью своих грехов, идти на испытание. Они знают, что слабы духом, вот и сидят в своей скорлупе. Страх питает их сердца, но не в твоем случае, странник!!!
Не совсем понимая, куда клонит проповедник, и, причем здесь собственно я, поэтому внутренне приготовился к худшему. Радость этого человека, была не до конца ясной. Лицо его расплылось в улыбке, а тело била мелкая дрожь.
Проповедник вновь оказался на трибуне и, не жалея горла, закричал, обращаясь к послушникам.
— МЫ нашли ЕГО!!! Того, кто сможет повести нас за собой!!!
И ликующая толпа разразилась криками:
— Мы едины!!!
— Мы едины!!!
— Мы едины!!!
Глава 6: Хмурое утро
Дождь начался перед самым рассветом, сначала он стеснительно постукивал по крыше, боясь ненароком разбудить тех, кто прятался внутри амбара. Но, спустя час, дождь усилился, а еще через час — так и вовсе обрушился проливным ливнем, сопровождаемый гулкими раскатами грома, и порывами ураганного ветра. Именно гром окончательно разбудил меня. Сонный, еще не до конца понимающий, что здесь происходит — я, накинув на себя плащ, и вышел во двор. Это было опрометчиво. Так как ступив за порог, я тут же оказался во власти ливня, и получив внушительную порцию воды и ветра в лицо, спешно ретироваться обратно внутрь. Бррр, как же холодно! Контрастный душ — самое то, после знойной жары, но покидать территорию постройки больше не хотелось.
Непогода только усиливалась.
Ураганный ветер сердито завывал снаружи, пробуя на прочность крышу, выискивая в ней малейшие лазейки, чтобы хоть как-то добраться до меня. Хлев ходил ходуном, а сверху, выбивая чечетку, барабанил разбушевавшийся ливень. Он уже не был таким стеснительным, как раньше и, похоже, униматься в ближайшее время, не собирался.
Казалось бы в такую непогоду, никого не принесет, но я ошибался, и, вскоре в дверь постучались.
Кого еще нелегкая принесла… — Мысленно проворчал я, и побрел открывать ворота.
На пороге стоял, промокший до нитки, Тимофей Иванович. Старец, переминался с ноги на ногу, не решаясь войти внутрь.
— Да проходите же, Бога ради. — Всполошился я, и, можно сказать, силком втащил старосту внутрь. Тимофей Иванович, посапывая и кряхтя, переступил через порог. Оказавшись внутри, гость снял с себя, безнадежно промокший плащ, после чего отбросил в сторону, оставшись в одной серой рубахе и штанах.
Я не знал, что ожидать от старосты, поэтому осторожно поинтересовался: Чем обязан столь раннему визиту? Старик же отвечать не спешил, вместо этого, он попросил сухое полотенце и, поблагодарив, начал старательно тереть бородку вкупе с лицом. От меня не укрылась нервозность Тимофея Ивановича. Старейшина нервничал, хоть и пытался это скрыть за маской дружелюбности.
Покончив с процедурами, старец перешел к официальной части визита:
— Старейшины хотели, чтобы ты, с самого утра, покинул наш поселок, но как видишь погода не самая благоприятная для походов. — Тимофей Иванович сделал паузу, и, поглаживая бородку, несколько секунд смотрел на меня не отрывая взгляда. После чего продолжил. — Но мы не звери какие-то и не можем выпроводить гостя, в лютую невзгоду.