Главное — не дать себе заснуть.
Тогда можно прожить подольше, хоть и ненамного. Дней десять? Вроде говорят, что человек может не спать десять дней, а то и больше. Правда, неизвестно, протянет ли старина Джо хотя бы десять минут. Веки отяжелели так, что аж дрожат от напряжения. Нет уж, в могиле хватит времени отдохнуть. Так, кажется, Бенджамин Франклин говорил?
— Папочка, не закрывай глаза, — сказала Кэсс.
Джо повернул голову, пытаясь определить, откуда голос. Ну все, началось. Рядом с ним сидела Кэсс: он ясно видел ее полные губы, жесткие колечки каштановых волос. Она была совершенно реальной, он даже не различал позади нее Солдатика.
— Папа, ты всегда любил порассказать, какой ты крутой. Дананг, Ханой и еще дюжина мест с непроизносимыми названиями. И сейчас, когда в твоей жизни остается одно-единственное важное дело, ты собираешься просто так взять и заснуть? Мы доверяли тебе, а ты отправился прямиком в тот магазин и позволил себя укусить, потому что отвлекся на Арчи Банкера? Захотелось посмеяться? Папа, я считала, на тебя можно положиться.
Сонливость как рукой сняло, и Джо Дэвис почувствовал себя по-настоящему бодрым. Последний раз в жизни.
— Слушай внимательно! — сказал он Кендрику. — Пикап я оставить тебе не могу. Я знаю, ты учился водить, но можешь сделать что-нибудь не так и покалечиться. Лучше иди пешком.
С лица Кендрика исчезла злость, сменившись удивлением, страхом, — словно беспомощного младенца оставили нагишом среди метели. У него задрожали губы.
— Нет, дедушка Джо, — прошептал он. — Ты просто не засыпай.
— Достань рюкзак из-под сиденья. Там компас, вода, солонина и фонарь. Рюкзак тяжелый, но тебе все это понадобится. Возьми свой ремингтон. Под твоим сиденьем патроны к нему. Положи патроны в рюкзак. Прямо сейчас положи!
Кендрик всхлипнул, потянулся к дедушкиной руке.
— Пожалуйста, дедушка…
— Кончай хныкать! — рявкнул Джо, и напуганный Кендрик замолчал, снова отпрянул, прижался к дверце.
Бедняга, наверное, подумал, что дед уже стал одним из этих.
Джо вздохнул как мог глубоко: накатила новая волна дурноты, голова качнулась, пикап дернулся. Боль утихала, голова сделалась легкой, словно ему вкатили наркоз. А ведь отъехали совсем немного, сыновья Майка очень близко. И еще столько всего нужно сказать!
— Слушай… Были всего два человека, которые держались лучше меня. Это твои папа и мама, — продолжал Джо, изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал спокойно и ровно. — Но и они не смогли выдержать, даже ради тебя. Значит, и я не смогу, понимаешь?
Кендрик вдруг перестал плакать и кивнул.
«Читайте Апокалипсис!» — требовал намалеванный красной краской лозунг на рекламном щите в пятидесяти ярдах. А перед щитом дорога раздваивалась. Спасибо тебе, Господи!
— Я заглушу мотор за знаком, у развилки, — из последних сил еле слышно шептал Джо. — Когда пикап остановится, выскакивай и беги — беги со все ног. Что бы ты ни слышал позади, не оборачивайся. И не останавливайся. Беги прямо на юг, до Централии двадцать миль. Там Национальная гвардия, лагерь беженцев. Скажи им, что собрался на Девилз-Уэйк. Я туда подумывал ехать. Когда бежать будешь, держись поблизости от дороги, но прячься. Если увидишь кого до Централии, не показывайся. Если тебя заметят, скажи, что будешь стрелять. Если пойдут к тебе — стреляй. И не ложись спать, пока не дойдешь до Централии. Не позволяй никому застать тебя врасплох.
— Да, сэр, — с тоской отозвался Кендрик, но слышно было, что он рад совету и готов ему последовать.
Пикап ехал уже сам по себе, едва держась на дороге. Подскочил, съезжая на обочину, затрясся, покатился вниз по склону. Онемевшая нога Джо больше не давила на газ, и автомобиль потихоньку замедлил ход, остановился, уткнувшись бампером в пригорок, среди густой высокой травы. Рук Джо тоже почти не чувствовал.
— Дедушка Джо, я тебя люблю! — послышалось рядом.
Или опять мерещится?
— Солдатик, я тебя тоже люблю, — ответил он, осознавая, что еще жив. — А теперь беги! Быстрей беги!
Его слова прервал лязг открывшейся дверцы.
Он повернул голову, чтобы посмотреть, как Солдатик исполняет приказ. Кендрик ковылял вниз по склону, с рюкзаком на спине и ружьем в руках, прочь от дороги. Оглянулся, увидел, как Джо машет ему вслед, и скрылся в придорожных кустах.
Дрожащими пальцами Джо открыл бардачок, вытащил короткорылый револьвер тридцать восьмого калибра — любимое оружие. Сунул ствол в рот, ощутил губами холод металла. Он никак не мог надышаться, втянуть воздух поглубже: то ли яд действовал, то ли нервы. Снова посмотрел в ту сторону, куда убежал Кендрик, но мальчика не увидел.
«Давай. Не тяни!» — Казалось, собственный голос Джо шептал ему на ухо.
«Нет, я выдержу. Я смогу. Я же спас весь мой чертов взвод. Я не поддамся этой дряни…»
Поочередно накатывались волны жара и озноба. Главное, не заснуть. Не заснуть!
Он, как наяву, слышал голос миссис Риде, старушки, преподававшей английский, когда он учился в шестом классе. Голоса Малютки Боба и Эдди Кевнера, стоявших рядом с ним в тот момент, когда взорвалась мина-лягушка. Потом увидел Кэсс в подвенечном платье: она украдкой поглядывала на него, будто спрашивая, все ли хорошо и можно ли ей произнести перед алтарем заветное «да»?
Затем образы нахлынули потоком, так что Джо уже не мог их различать. Нечто красное бесформенное плыло в холодной пустоте. Одновременно живое и неживое. Разумное, но не осознающее себя. Он ощущал их — закоченелые, вялые споры, плывущие к зелено-голубой планете, к воде и почве, проникающие сквозь атмосферу… Ищущие, укореняющиеся, растущие…
Очнулся он от карканья вороны. Но проснулся не тот Джо, что заснул недавно. Весь мир стал красным. Его глаза, мысли и желания — все сделалось оттенка крови. Какой-то чудом сохранившийся остаток прежнего Джо чувствовал: нечто чужое захватило тело и мозг, оно использует его же разум против него, туманит рассудок видениями, контролирует двигательные центры.
Хотелось схватить, разорвать… Не убить, не пожрать, еще нет. Есть дело важнее, и новый, не слышанный прежде голос твердил: «Кусай! Надо кусать!»
От ужаса на грани безумия Джо приказал себе: «Жми на спуск! Стреляй!»
Но сделать этого не мог. Вот-вот, еще одно усилие, но это последнее усилие оказалось недоступным. Слишком большая его часть не хотела умирать. Эта часть хотела жить, расти и размножаться.
Джо еще боролся с собой, хотя уже понимал, что обречен. Солдатик. Его нужно защитить. Нужно…
Нужно…
Нужно его найти!
Кендрик бежал минут десять, спотыкаясь, дрожа. Затем проснулся рассудок, едва не подавленный ужасом, и мальчик замедлил шаг. Теперь он уже не бежал, а еле плелся, почти не видя дороги из-за слез.
Дедушка склонился над баранкой, широко раскрыв глаза — так широко, что лицо изменилось почти до неузнаваемости. Никогда и ни на чьем лице Кендрик не видел такого отчаяния и безнадежности. Хотя, наверное, так выглядели лица мамы и папы, если бы он мог увидеть их там, возле каморки под лестницей.
Глупо было думать, что дедушка Джо сможет его спасти. Он всего лишь старик, живущий в лесу.
Кендрик бежал, ноги пылали, в горле пересохло. Он двигался, не теряя из виду дорогу, но не показывался из канавы, чтобы никто не мог его заметить.
Кендрик бежал целый час, бесконечный и невыносимый. Дедушка сказал, надо бежать на юг, нельзя останавливаться, нельзя спать.
Не забыть: Централия. Национальная гвардия. Девилз-Уэйк. Там спасение.
От усталости уже подкашивались ноги. Небо заволокли темные облака, потом и вовсе стемнело. Пышные зеленые деревья выцвели, стали черно-серыми. Здесь была глухомань, без тропинок, без следов, полная неведомых опасностей. Каждый звук, каждая тень несли угрозу.
Дрожа, Кендрик прополз сквозь стену папоротников, забрался в водосток под насыпью, прижимая свой маленький ремингтон к груди.