В следующий миг достойный рыцарь, несмотря на тяжёлую броню, с шумом и треском ринулся напролом через заросли, словно стенобитный таран пронзая кусты, не обращая внимания на шипы, колючки и цепкие плети стелющегося по земле веретенника.
— Блайс?! Стой, куда ты!.. Слыгх!.. Он же рядом!
Некромаг уже пустился было за рыцарем, но тут к плачу добавилось громкое холодное шипение, которое так и хотелось назвать «ядовитым».
— Ах, ты!..
Некромант круто развернулся. Мелькнула глефа, разрубая колючую преграду; впереди высился пологий холм, окружённый, словно челюсть мертвеца, точащими заострёнными камнями-менгирами, образующими неправильный круг. На вершине самого холма резко и неприятно белел плоский монолит, и на нём неподвижно застыла человеческая фигурка, закутанная в серый плащ.
Некромант замер, досадливо выдохнул. За спиной трещали кусты — почтенный рыцарь Блайс махнул рукой на все доблести своего ордена. Чего он так испугался-то внезапно? Приехал сюда один, да и с тем костецом дрался, пощады не просил, труса не праздновал…
Шипение раздалось вновь, холодное, торжествующее. Некромант крутанул глефу над головой, словно боевой шест, лезвия сверкнули, ближайший менгир брызнул каменной крошкой.
— С-с-сшшшы-ы-ы!
Над покосившимися древними столпами взмыла стремительная крылатая тень, метнулась рваным изгибом, словно летучая мышь. Глефа ударила вновь, снесла верхушку менгира, рой острых осколков встретил крылатую тень в воздухе, словно туча стрел, пронзил её насквозь; камешки вспыхивали, по тёмному летучему силуэту расползались дыры с тлеющими кармином краями. Тень конвульсивно дёрнулась, косо рухнула в заросли, забилась там, затрепыхалась, однако некромант на неё уже не смотрел.
Потому что над завёрнутой в серый плащ фигуркой уже нависало нечто — всё составленное словно из изломанных невероятным образом человеческих рук и ног, обтянутых посиневшей мертвецкой кожей.
— Драуг… драугрот… — выдохнул некромант.
Это куда хуже, чем слыгх.
Из «Записных книжек некроманта Фесса»:
Драуг, драугрот, Ɖṙaug— «особо сильный» мертвяк. Оч.редок. Слухи о: вся территория Империи, вплоть до юж.гр. и вост.степи. Первичник. Вызывает паразитн. денекротизацию. Вид (по слухам): составлен из множества частей тел. Несколько голов, рук, ног и пр. Неуязвим. Устойчив против св.воды, наговорного железа. Возникает якобы как результат проклятия, наложенного на весь род (История кор-вы Пиоверры Безумной). Способен к долгому пребыванию в недвижности при наступлении разупокаивания. Якобы предвещает войну, мор, голод и проч. Наблюдения: массивная амальгама со взаимным прорастанием. Собираются части тел: драуг из некрополиса Зоз Гинзук — одни головы! Орден Белого Дракона: руническая магия + алхимия. (Выяснить!) Действенно: отпорный круг, 12 секторов, руническая формула расточения — металл: «сплав трёх благородств» (небесное железо, истинное серебро, доля красного самородного золота) — Глефа!!!
Тварь почувствовала его взгляд, вскинулась; Фесс заметил мумифицированную головку ребенка, вперившую в него взор горящих жёлтым огнём буркал. В следующий миг он уже прыгнул влево, перекатываясь через плечо, глефа с шипением резала воздух.
Если он что и понимал в здешних мервяках, так это одно простое правило: на драуга дуром не лезь .
Завёрнутая в серый плащ фигурка на жертвеннике забилась, задёргалась, что-то сдавленно замычала.
Драуг принял решение мгновенно. Растянулся в неимоверно длинном прыжке, перемахнул древний камень, ринулся вниз по склону прямо на некроманта.
Хаотично смешанные и вырастающие друг из друга руконоги вдруг развернулись, из скрюченных пальцев полезли изогнутые когти, жёлто-коричневые, словно старая жжёная кость.
Мертвяк промахнулся самую малость; противник его отшатнулся, извернулся, рубанул. Стальной лепесток чиркнул по неживой затвердевшей плоти, оставил на ней багряный тлеющий след — алое посреди угольно-чёрного.
Нагие ступни с загибающимися полусгнившими ногтями упёрлись в землю, руки судорожно хватали-месили воздух, а крошечная голова младенца, вся усохшая, с провалившимися щеками, распахнула чёрный провал беззубого рта и заверещала.
Над дальним краем кромлеха, над острыми вершинами менгиров вновь поднялась чёрная тень, чернее окружающего мрака. Летела она, правда, с трудом — сквозь разрывы плаща-крыла виднелось небо и даже звёзды. Справа и слева из зарослей послышалось злобное шипение, сквозь сплетение шипастых ветвей глянули красные глаза: каттакины , неупокоенные зомби-звери, напоминающие огромных кошек, тощих, с торчащими рёбрами, лишёнными шерсти — всегдашние спутники драуга.