— Просто сделайте так, чтобы они перестали меня обижать.
Пауза.
— Ну это не совсем моя работа, милая. Ты можешь поговорить об этом с директором или учителями.
— Я уже говорила. Они тоже не могут это остановить.
— Сейчас давай поговорим о том, что произошло с тем мальчиком. Я знаю, что он начал первый, но ты не можешь контролировать действия других людей. Ты можешь контролировать только то, что делаешь ты. Так вот, скажи мне, что ты могла бы еще сделать, кроме того что бить его по лицу?
— Пнуть его, — бормочу я.
— Я не об этом.
Почему все ведут себя, словно я сама виновата в том, что другие дети издеваются надо мной? И почему именно мне нужно меняться?
Оставшееся время приема я отказываюсь говорить, и она отпускает меня пораньше. Когда настало время следующей встречи с розовощеким психологом, я заперлась в своей комнате. Я решила, что если взрослые не собираются мне помогать, то пусть отставят меня в покое.
Туман воспоминаний рассеивается, я включаю в воду в раковине и полощу рот, чтобы избавиться от кислого привкуса рвоты.
В почте вижу несколько непрочитанных сообщений от Стэнли. Я провожу пальцем по тачпэду и навожу курсор, чтобы открыть первое из них, но в последний момент останавливаюсь. Я не готова, мне нужно прочистить голову, снова нащупать свой центр контроля.
Я закрываю ноутбук.
В животе урчит — я ничего не ела с утра. Завариваю себе лапшу быстрого приготовления и переключаю каналы, пока не попадаю на передачу о дикой природе.
Белые медведи неторопливо бредут по снегу. Глядя на них, я чувствую, как мои мышцы расслабляются и сердцебиение замедляется. Животные живут просто: ешь, играй, спаривайся, выживай. Им не приходится заботиться о квартплате, работе или странных, запутанных, смущающих чувствах. Я с хлюпаньем втягиваю немного лапши.
На экране спаривается пара белых медведей. Веки самки сжаты, глаза словно щелки, зубы обнажены, язык вывалился — в неудобстве или удовольствии, а может, и в том и в другом, пока самец забирается на нее сзади.
Я вдруг замечаю, что перестала жевать и лапша жижей лежит в моем рту.
Самец медведя заканчивает, слезает и уходит прочь.
Самка растягивается на снегу, зевает, округляя розовый язык.
В моем сознании появляется парочка, которую я видела в зоопарке две недели назад, — их простой, естественный физический контакт, то, как они смотрели друг на друга, словно ничего больше не существует. Интересно, занимаются ли они сексом.
Я этим никогда не смогу заняться. Я не терплю даже, когда ко мне просто прикасаются.
Но все животные, и люди в том числе, запрограммированы размножаться. Это базовый инстинкт, как еда и испражнение.
А я все же человек, правда ведь?
Эти мысли заставляют меня вспомнить подслушанный разговор Тоби и Моноброви, озабоченные комментарии Тоби и шок его собеседника: «Фу, да ты извращенец!»
Я, конечно, никогда не стала бы спариваться с Тоби. Он идиот и жестокий, обращается с животными, как с вещами. Сложно даже представить менее привлекательного человека. Но меня раздражает, что Монобровь счел его влечение ко мне столь отвратительным. Неужели он думает, что просто потому, что я другая, у меня не может быть сексуальных отношений? Что я не могу чувствовать влечение?
А что, если он прав?
Эта мысль, точно блоха, забралась на подкорку мозга, вызывая зуд и не давая мне покоя.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
На следующий день я наконец-то открываю почту и вижу еще одно новое сообщение от Стэнли:
«Если не хочешь встречаться, нам совсем не обязательно. Мы и дальше можем просто переписываться в Сети. Не хочу этого лишиться. Дай знать, что с тобой все в порядке».
Несколько минут я сижу, пялясь в экран. Он предлагает мне пойти на попятную, дает путь отступления к прежним безопасным отношениям по переписке. Мне стоит воспользоваться этой возможностью, сказать ему, что мы никак не сможем встретиться. Мы можем вернуться к нашим длинным полуночным разговорам о бытии.
Но сейчас, когда паника спала, я позволяю себе — со всей осторожностью — рассмотреть и другую возможность: что, если я все же встречусь с ним?
Я проигрываю в голове различные сценарии, наподобие компьютерных симуляций боевых стратегий, но все они сводятся к двум основным возможностям. Первая: я запаникую и скажу что-нибудь глупое. Будет ужасно унизительно. Я уползу домой и продолжу свою монотонную, но безопасную жизнь в одиночестве. Вторая: каким-то неведомым мне способом все пройдет хорошо, и он захочет встретиться еще раз.
Вторая возможность пугает меня гораздо больше первой. Но больше всего меня бесит, что, несмотря на страх, какая-то часть меня все еще хочет с ним встретиться. И раз уже эта идея поселилась во мне, теперь от нее не избавиться.