Я смотрю, как его пальцы сжимают мою кожу. Я прерывисто и резко дышу, его пальцы проникают сквозь кожу, в кости, в мою ДНК.
Когда я начинаю говорить, голос звучит низко и хрипло:
— Отпусти.
— Элви.
— Отпусти.
— Ты не ненормальная, — говорит он твердо.
Внезапно мои стопы врастают в землю.
Он смотрит на свою руку, которая все еще сжимает мое запястье. Очень медленно, словно с большим усилием, он по одному разжимает пальцы. Я отдергиваю руку и прижимаю ее к груди, кожа все еще горит в том месте, где он меня касался. Но я не убегаю.
Кулаки разжимаются. Головокружение волной прокатывается по всему телу, и появляется ощущение, словно из меня вышибли дух.
— Давай это обсудим, — говорит он. И добавляет негромко: — Пожалуйста.
Мы возвращаемся на лавку и садимся. Я обхватываю колени, плечи напряжены, взгляд устремлен на мои поношенные черные кроссовки.
— Если не хочешь заниматься со мной сексом, можешь просто сказать. Я не обижусь. Я не потому так отреагировала. Это из-за того, как ты на меня посмотрел… — Я делаю вдох. — Неважно.
Он закусывает нижнюю губу. Кулаки, сжимающие костыль, побелели.
— Слушай, я не то чтобы не хочу. Но я не думал, что ты просто возьмешь и спросишь. Люди обычно до этого ходят на несколько свиданий.
— Ну у людей и на одну ночь бывают свидания.
— Да, но это другое. Мы не незнакомцы, которые подцепили друг друга в баре.
— Да или нет.
Несколько раз он открывает рот, как будто чтобы что-то сказать, но опять закрывает.
— Разреши пригласить тебя на ужин, — наконец говорит он.
Ужин. Ну это кажется приемлемо. Потихоньку, осторожно. Я киваю:
— Где.
— Есть какое-то место, которое тебе нравится? Я не очень хорошо разбираюсь в ресторанах, но, кажется, есть французское местечко, которое считается хорошим, поблизости.
Я никогда не пробовала французскую кухню. Я хожу только в одно-единственное кафе, в небольшую закусочную в нескольких кварталах от моего дома, в которой круглосуточно подают блинчики.
— «Бастерз».
— Серьезно?
Я киваю.
— Ну тогда в «Бастерз».
Мой кубик Рубика все еще лежит на влажной траве. Я поднимаю его и вытираю о край толстовки. Хорошо, что мы идем поесть, потому что я хочу задать ему несколько вопросов. Я все еще не уверена, что это произойдет. Он не сказал однозначного «да», но и «нет» тоже не сказал.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
В «Бастерз» Стэнли и я оказываемся единственными посетителями, кроме пожилой пары, расположившейся за угловым столиком. При входе стоит скульптура, талисман заведения — подмигивающий бобр ростом с человека, в поварском колпаке и со стопкой политых сиропом блинчиков на подносе.
Я заказываю шведские блинчики, а Стэнли — яйца бенедиктин. Официантка наливает нам кофе.
— Если мы все же этим займемся, у меня есть несколько условий.
— Условий?
Я делаю глоток из чашки.
— Во-первых, я не люблю, когда ко мне прикасаются…
— Но как же мы тогда…
Я уточняю:
— Когда другой человек прикасается ко мне, мне очень неприятно. Но если я сама кого-то касаюсь, мне, в целом, нормально. Поэтому я должна все время контролировать процесс. Ты не против такого.
Он сводит брови к переносице:
— Почему ты не любишь, когда тебя касаются?
Мой взгляд блуждает по красно-белой клетчатой поверхности стола. На краю стола засохшая и затвердевшая капля кетчупа.
— Нет причины. Я всегда была такой.
Он ничего не отвечает, но я чувствую на себе его взгляд.
Приносят еду. Я пробую шведские блинчики. И пока жую, смотрю на него. Сам факт того, что мы это обсуждаем, говорит хотя бы о том, что он всерьез рассматривает мое предложение. В голове у меня странно гудит. Зрение и слух немного притупляются, словно я сижу внутри водяного шара. Я перевожу внимание на свое дыхание и жую.
Наконец он произносит:
— Если тебе так будет спокойней, то я не против.
Мышцы в моей грудной клетке расслабляются, позволяя мне снова нормально дышать. Я киваю:
— Спасибо.
Он делает глоток кофе, и я замечаю, что его рука немного трясется. Пальцы второй руки быстро барабанят по столу. Он берет вилку и нож и начинает разрезать яйца бенедиктин.
— Еще, — говорю я с набитым ртом, — я хочу узнать о твоих фетишах.
Он резко выпрямляется, замирая с вилкой в руке и открытым ртом, кусочек яйца падает с вилки.
— О чем?!
Я проглатываю еду, смывая блины еще одним глотком кофе.
— Фетиши, — произношу я как можно более отчетливо. — Ну что тебя заводит.
Лицо его бледнеет.
— Ты хочешь, чтобы я рассказал тебе о своих сексуальных фантазиях? — спрашивает он, повышая голос.