— Это же абсурд, — говорю я. — С тобой же очевидно все так. Ты нормальный.
Он смеется. Но смех звучит странно — пусто и монотонно.
— Нормальный, говоришь? — низким голосом произносит он, словно бы обращаясь к самому себе.
— Ну да, разве не так.
Он не отвечает на вопрос и пытается положить руку мне на плечо. Я вздрагиваю, и он отводит руку. Я скрещиваю руки на груди и начинаю изучать узор на ковре. Какое-то время мы оба не двигаемся.
— Посиди со мной, — просит он. — Пожалуйста?
Я тяну косичку.
— Только осторожнее — я про прикосновения.
— Хорошо.
Мы сидим рядом на краю кровати. Мои руки плотно прижаты к коленям, так что кожа вокруг ногтей белая от давления. Я не знаю, что делать дальше. Все пошло наперекосяк, а запасного плана у меня не было, кроме того, чтобы отправиться домой. Это территория неизвестности.
— Можешь сделать мне одолжение? — тихо спрашивает он.
Я пытаюсь проглотить слюну, рот совсем пересох.
— Какое?
— Знаю, что звучит странно, но посмотри на меня внимательно. Что ты видишь?
Я смотрю. Волосы у него немного всклокочены, и воротник рубашки перекошен, но в остальном он выглядит ровно так же, как и вечером. Мы сидим очень близко, так близко, что я могу рассмотреть крохотные рябоватые узоры на его радужных оболочках, похожие на мраморные прожилки.
Зрительный контакт очень интимный, кажется, словно мы руками залезли друг другу в нутро, нащупывая нежные, кровавые места, но я заставляю себя не отводить взгляд.
— Я вижу тебя, — говорю я. — Я вижу Стэнли Финкела.
Он отводит глаза. Я чувствую, что это не тот ответ, которого он ждал, но не знаю, что еще сказать.
Когда мы уезжаем из мотеля, на часах почти полночь. Я подвожу его обратно на стоянку, где припаркована его машина, и останавливаюсь рядом с ней. Мотор на холостом ходу. Бледно-зеленый свет от приборной панели омывает его лицо.
— Я хочу увидеть тебя еще раз, — говорит он.
Я понимаю, что он говорит не о чате в интернете. Мои руки крепко сжимают руль.
— Я не могу.
— Никогда?
Я закрываю глаза.
— Поверь, лучше будет, если мы просто продолжим общаться в Сети.
— Я не понимаю. Если я что-то не так сказал или сделал…
— Это не из-за тебя.
— Ну тогда почему? — шепчет он.
Я понимаю, что он не отстанет. Даже если мы будем общаться в чате, это не будет как раньше. Все это было ошибкой.
— Слушай, — продолжает он, — я понимаю, что ты смущаешься того, что ты — другая. Знаю, что поэтому ты сначала не хотела встречаться. Но меня это не смущает.
Мое дыхание снова сжимается, словно ограничиваясь крошечной полостью в груди. Внутри все горит и напрягается. В черепной коробке улавливаю странный скрежет, словно камни крошатся, я стискиваю зубы и с силой процеживаю сквозь них:
— Ты не имеешь ни малейшего представления, насколько я отличаюсь.
Мелкая морось барабанит по крыше машины, больше ничего не слышно. Капли стекают по лобовому стеклу, отбрасывая на его лицо тени, струящиеся вниз.
— Завтра я снова приду в парк, — говорит он. — В то же время.
Я не отвечаю. Жду, когда он выйдет из машины и сядет в свою. Затем уезжаю. Глухой рев доносится из Хранилища, и я вздрагиваю. Не хочу даже заглядывать внутрь.
Там ужасно, темно и ревет вода.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Заря проникает в мою комнату сквозь шторы и заливает стены. Я смотрю на часы — 6 часов 17 минут, я не спала.
Я лежу на матрасе, футболка прилипла к потной коже. Я сажусь на кровати и отлепляю влажную ткань, беру в руки кубик Рубика, пальцы мои трясутся.
Я бесконечно прокручиваю в голове подробности прошлой ночи. Воспоминания о Стэнли гудят в каждой клетке моего тела. Частицы его циркулируют у меня в крови, в мозгах. Стоит мне прикрыть глаза, и я сразу вижу его в темноте закрытых век.
У нас даже секса не было, но он каким-то образом сумел попасть внутрь меня.
Глупо. Очень-очень глупо было думать, что мы сможем встретиться и я не буду страдать от последствий этой встречи. Я нарушила все правила своего личного кодекса и теперь расплачиваюсь за это.
Я отгоняю мысли, ставлю себя на ноги и плетусь в ванную, чтобы умыться холодной водой. Мне нужно готовиться к работе.
— Эй!
Прищурившись, я оглядываюсь. Я только что закончила чистить клетку гиббонов. Тоби опирается на метлу и совок, челюсти активно пережевывают ярко-фиолетовую жвачку.
— Тебе нельзя жевать жвачку в рабочее время, — говорю я.
Он ухмыляется:
— А то что, пожалуешься на меня?
Может быть, ему кажется, что он выглядит крутым. Возможно даже, что он таким образом пытается флиртовать со мной, как маленький мальчик, дергающий девочек за косички. Меня это не впечатляет.