Я ощущаю холод внутри.
Близнецы перестают смеяться:
— Ну хватит, ТиДжей. Не стоит его…
— Да пошли вы! — орет ТиДжей. — Вы хотите стоять в стороне и смотреть. Тогда посмотрите на это.
Он снова заносит ботинок над лицом Стэнли, Стэнли сворачивается, закрывая голову обеими руками.
Я бросаюсь вперед. Белый шум заполняет голову. Сквозь шум кто-то кричит.
Когда красная завеса поднимается, ТиДжей лежит на тротуаре на лопатках, задыхаясь и хватая воздух ртом. Я сижу на нем, вцепившись руками в шею, и давлю большими пальцами на трахею. Его бледная шея покрыта малиновыми пятнами, и я чувствую ясный, медный вкус крови во рту. Из его уха идет кровь.
Сверху меня подхватывают руки, и я переключаюсь на них. Близнецы оттаскивают меня под руки.
ТиДжей вскакивает на ноги и дает деру, рыдая и задыхаясь, прижимая руку к уху. Близнецы бросают меня на землю и стоят, словно не зная, что делать дальше. Один из них оглядывает мой запачканный в крови рот и окровавленные пальцы и бормочет:
— Боже. Давай выбираться отсюда.
Они поворачиваются и убегают вслед за ТиДжеем. Звук шагов затихает, силуэты растворяются в темноте.
Я встаю на ноги, тяжело дыша. Моя толстовка разорвана. Кофта, подбородок и губы запачканы кровью, но я не знаю, сколько из нее моей, а сколько — ТиДжея. Я вытираю лицо рукавом.
Дорога темная и тихая, покрытая лунным светом и тенями. Стэнли лежит, свернувшись калачиком, прижимая к себе руку.
Я медленно подхожу к нему и сажусь рядом. Он смотрит на меня. Дыхание затруднено, лицо мертвенно-бледное.
— У меня сломана рука, — голос его кажется странно спокойным. Кровь сочится сквозь рукав пальто. Ткань пальто порвана, и что-то торчит сквозь залитую кровью рубашку. Что-то белое и острое.
Меня охватывает тошнота. Я на мгновение закрываю глаза, чтобы вернуть самообладание.
— Я вызову скорую.
Он качает головой.
— Просто отвези меня в больницу, — его голос звучит очень тихо, глаза кажутся сонными и едва приоткрыты. Все кажется неправильным. У него кость торчит из кожи. Он должен выть от боли, а он словно сейчас уснет.
— Стэнли…
— Вызов скорой помощи дорого стоит, — он улыбается жутковатой, отстраненной улыбкой. — Все не так плохо, как выглядит.
Он не теряет сознание. Он не умирает от кровотечения, он не так много крови потерял. Это просто эндорфины заполнили его систему, лишая чувствительности к боли и погружая в подобный наркотическому транс. Но это все равно очень страшно. Словно он уплывает от меня и я не могу его до него дотянуться.
— Я подгоню машину, — говорю я.
Я сижу в приемном покое, сгорбившись и скрестив руки на груди. Прошло много часов. Как только мы приехали, медсестра сразу увела Стэнли в хирургическое отделение, чтобы вставить кость на место. Насколько мне известно, он все еще там.
Кто-то касается моего плеча, и я рывком вскакиваю. Молодой человек азиатской наружности в очках, вероятно медбрат, нависает надо мной.
— Это не скоро закончится, — говорит он. — После операции его оставят в больнице на пару дней.
— Я хочу его увидеть.
Медбрат задумывается.
— А кем вы ему приходитесь?
Что мне ответить? Как я могу выразить все несколькими словами? Голова словно в густом тумане, я пытаюсь подумать, но это как пытаться удержать воду в ладонях.
— Я его подруга, — слова слетают с губ, и я чувствую, что предала Стэнли.
— Вы можете зайти завтра в часы приема, — говорит молодой человек. — Он все равно не сможет принимать посетителей раньше.
Я качаю головой.
— Я останусь здесь.
— Вы сейчас ничем не сможете помочь, он в хороших руках. Поезжайте домой, поспите.
Я смотрю на кровавые разводы на своей толстовке. Если бы кто-то заметил их, то наверняка подумал бы, что это из раны Стэнли. Но я все еще чувствую привкус крови ТиДжея, несмотря на то что бессчетное количество раз полоскала рот в больничной уборной.
Такого ощущения у меня не было с тех самых пор, как…
Захочет ли Стэнли меня видеть после всего, чему стал свидетелем?
Я ухожу из больницы, но домой не еду. Я сворачиваюсь калачиком на заднем сиденье машины Стэнли и проваливаюсь в цепенящий, пустой сон. Через несколько часов просыпаюсь, дрожа от холода, и включаю обогрев.
Окна больницы сверкают в темноте маленькими желтыми квадратиками. Я представляю Стэнли на хирургическом столе — беспомощного, в бессознательном состоянии. Лица в белых масках. Руки в перчатках, испачканных кровью.
Я до утра лежу в машине, то проваливаясь, то выныривая из темноты.