Раньше я никогда не понимала притягательности этого действия. Мне всегда казалось противным обмениваться с кем-то слюной, но это не так. Может, потому что это Стэнли.
Я отстраняюсь и облизываю губы.
— Очень мокро, — говорю я, — целоваться.
— Так и задумано. — Его взгляд пробегает по моему лицу. — Хочешь, продолжим?
— Продолжим.
Его губы приближаются к моим. Глаза чуть приоткрываются, и он смотрит на меня сквозь ресницы.
— Закрой глаза, — шепчет он.
Я закрываю и сразу же понимаю зачем. Ощущения сильнее, если не отвлекаться на зрение. В комнате сразу становится намного теплее, у меня кружится голова, я теряю равновесие. Это кажется очень опасным. Я словно иду по натянутому канату над расщелиной, и одно неверное движение сбросит нас обоих в пропасть. Но я не хочу останавливаться. Не могу.
Наконец я отстраняюсь, и он делает небольшой дрожащий вздох. Его глаза медленно открываются — мягкие и расфокусированные.
Он ерзает, и я думаю, что у него заболела рука.
Затем я ощущаю, как что-то твердое упирается в мое бедро.
— Ой, — произношу я.
Он отодвигает свой таз от моего. Его румянец заметен даже в тусклом свете.
— Извини.
Я вспоминаю ту ночь в номере мотеля. То, как ускорилось его дыхание, когда он смотрел на меня. Его нежные, осторожные ласки. Тепло его рук.
Я запускаю руку под одеяло и легонько касаюсь его бедра, его мышцы напрягаются. Я не обдумываю заранее свои слова, слова, которые произношу, они выходят сами собой.
— Можем попробовать еще раз, если хочешь.
— Ты серьезно?
— Да. — Моя рука все еще на его бедре.
Он молчит, не двигается, даже не дышит.
— Стэнли? — кончик его имени приподнимается в вопросительной интонации.
Он медленно и глубоко вдыхает и выдыхает через нос.
— Помнишь, я сказал тебе, что чувствую себя как Франкенштейн? Я не шутил.
После пятидесяти переломов было бы странно, если бы у него не собралась целая коллекция шрамов.
— И.
— Ты не видела меня. Что бы ты ни представляла себе, всё хуже.
— Это всего лишь шрамы.
Он сглатывает слюну, я слышу щелчок в его горле. Он легонько касается моего плеча. Его рука скользит по моему телу, вдоль изгиба талии и ложится мне на бедро нежным, ровным весом. Я чувствую очертания его пальцев даже сквозь плотную ткань своих джинсов. Я жду, затаив дыхание. Часть меня хочет отстраниться, потому что даже теперь простой контакт почти ошеломляет. Волны ощущений проходят сквозь все мое тело, словно вся я состою из оголенных нервов. Инстинктивная боязнь человеческого прикосновения никуда не делась, она сдавливает мне горло. Но есть в этом и удовольствие — мягко пульсирующее тепло.
Затем его рука соскальзывает с меня, оставляя остывающий след на бедре.
— Не думаю, что сейчас подходящее время, — он улыбается, как будто извиняясь.
Я киваю. Но с кровати не ухожу — не хочется.
Постепенно его дыхание успокаивается.
— Элви? — сонно, как будто издалека зовет он.
— Да.
— Когда мы дрались с теми парнями, ты шипела и рычала. И топала ногой.
— Так иногда делают кролики, когда им угрожают.
— А…
Я жду, что он спросит что-то еще, но он просто засыпает, словно этого объяснения ему вполне достаточно.
Спустя несколько минут я лежу неподвижно, прислушиваясь к его дыханию. Он очень близко, и я чувствую его тепло. Я ощущаю все физические симптомы переутомления — сухость глаз, головную боль, тяжесть в конечностях, но мое сознание вовсю бодрствует. Может, это от неудобства нахождения в чужой постели, где я лежу на непривычном белье и чувствую его запах на подушке. Я поворачиваюсь к ней лицом и глубоко вдыхаю, задерживая воздух в легких. Его частицы смешиваются с моими.
Через некоторое время у меня начинает тянуть мочевой пузырь. Я осторожно соскальзываю с кровати. Стэнли меняет положение и бормочет что-то бессвязное, но не просыпается. Лунный свет просачивается сквозь шторы, освещая мне путь, пока я на цыпочках выбираюсь из комнаты и иду по коридору.
Выйдя из ванной, я дохожу до закрытой двери и останавливаюсь перед ней. Это просто гостевая комната, сказал Стэнли.
Я толкаю дверь, она со скрипом открывается, и я заглядываю вовнутрь.
Стены, занавески и покрывала усеяны узором с розовыми розами. На комоде лежит несколько цепочек. Щетка для волос. Дезодорант. В приоткрытом шкафу видна блузка в цветочек. А в застекленном шкафу неисчислимыми рядами стоят фарфоровые фигурки — детей, щенков, котят, птичек, все уставились на меня своими непропорционально большими, неподвижными глазами.