— Думаю, что не готова, — вырывается у меня.
— Еще не поздно передумать.
Я не могу отступить теперь, когда я уже так близко.
— Я не передумала, мне просто…
— Страшно?
Я не отвечаю. Это очевидно. Конечно, мне страшно. Я медленно втягиваю воздух через ноздри.
— Я справлюсь. Я сделаю все, что нужно. Я хочу быть независимой.
Выражение его лица становится напряженным. Несколько мгновений спустя он снимает очки и протирает их рукавом. Без линз, увеличивающих его глаза, они кажутся маленькими, водянистыми и беззащитными.
— Неужели тебе настолько неприятны наши встречи?
Вопрос застает меня врасплох. Я меняю положение на стуле.
— Дело не в том.
— А в чем тогда? Почему тебе так отчаянно хочется независимости? Ты и так очень самостоятельная. Разница только в том, что я больше не буду тебя навещать. И ты потеряешь правовую защиту.
Я дважды резко дергаю левую косичку. Отчасти я боюсь, что меня отправят обратно в пансион. Но есть что-то еще. Я не знаю, как объяснить, чтобы он понял.
— Когда я была младше, некоторые врачи говорили, что я никогда не смогу жить самостоятельно. Что у меня не будет нормальной жизни. Я хочу доказать, что они ошибались.
— Вести нормальную жизнь не значит никогда не нуждаться в помощи. К тому же… ты очень молода. Ты семнадцатилетняя девочка, и уже работаешь на полную ставку, и сама платишь за квартиру. Это не уникальный случай, но и не типичный. Большинство детей в твоем возрасте получают поддержку в той или иной форме. Это никак не связано с твоим состоянием.
Это напрямую связано с моим состоянием. Если бы не оно, я бы не оказалась в такой ситуации.
— Я решила получить независимость. И получу. Вот и все.
Он улыбается и опускает взгляд.
— Я был уверен, что услышу именно это. Ну что же… раз независимость так много для тебя значит, я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе достичь желаемого.
Мои плечи расслабляются. Я киваю.
Он бросает взгляд на гвоздику, которая все еще стоит на кофейном столике. Она уже засохла, превратившись в хрупкую скульптуру, лепестки стали жесткими и ломкими.
— Кажется, я первый раз вижу цветок в твоей квартире.
Мне стоило ее выбросить. Но отчего-то я не могу заставить себя это сделать. Я касаюсь скотча, обмотанного вокруг сломанного стебля. Не задумываясь, я говорю правду:
— Это от Стэнли.
Он вскидывает брови.
— Что же, — улыбка появляется на его губах, — это прекрасно!
Я не ожидала, что он обрадуется.
— Знаешь, — говорит он, — ты до сих пор мне ничего толком не рассказывала про этого мальчика.
Я дергаю косичку.
— Вы внесете это в ваш отчет.
— Нет, мне просто интересно.
С чего тут начать? Я собрала столько разрозненных деталей из разговоров со Стэнли, что выбрать трудно.
— Он любит кошек. У него аллергия на них, поэтому он не может завести кошку. У него есть хомяк по имени Матильда. Запах свеженарезанных огурцов — его любимый.
— Похоже, вы сближаетесь.
— Да, но… — Горло дрожит, словно бы под напором слов, стремящихся вырваться наружу. Я непривычно сжимаю губы… Но отчего-то держать все внутри кажется бессмысленным. Мне нужно с кем-то поговорить, чтобы справиться с неразберихой своих чувств. Сегодня доктор Бернхард пришел в последний раз. Возможно, это подходящий момент.
— Я не знаю… — запинаюсь я, вцепившись в свои колени. Горло напрягается, я сглатываю несколько раз, пока оно не смягчается, чтобы я смогла начать говорить: — Я не знаю, как это делать. Не знаю, как быть кому-то другом. Кажется, что я делаю кучу ошибок. И есть что-то… чего… он не знает. Что-то о моем… прошлом.
Доктор Бернхард молча разглядывает меня какое-то время.
— Что ты ему рассказала? — спрашивает он тихо.
— Почти ничего.
Он медленно втягивает воздух через нос, затем выдыхает.
— Я не хочу лезть не в свои дела. И не знаю, насколько это у вас серьезно. Но даже если вы просто друзья, если ты хочешь, чтобы этот мальчик стал частью твоей жизни, рано или поздно тебе придется ему рассказать.
— А если не расскажу. Что тогда.
— Правда всегда, рано или поздно, выходит на поверхность. Лучшее, что ты можешь сделать, — выбрать место и время. Я говорю это не как твой социальный работник. Это совет одного взрослого человека другому. Секреты от самых близких людей не приносят ничего, кроме боли.
Я открываю рот, чтобы ответить, но ничего не произношу. Меня трясет.
— Ты не должна рассказывать все сразу, — говорит он. — Начни с простого, а потом… — Он оставляет предложение незаконченным.