Я сажусь за один из пластмассовых столов, впитывая тепло и яркий свет заведения, и откусываю острый хот-дог. На вкус он невероятный. Когда ты становишься бездомным, удивительным образом учишься ценить простые радости: тепло, полноценный обед, чистую уборную.
Я живу и сплю в своей машине уже больше недели. Три дня подряд я ношу одну и ту же футболку, мои волосы спутались и испачкались. Я похожа на обычного бездомного человека, кем теперь и являюсь. В каком-то смысле так проще.
Нет, ужасно, конечно. Каждое утро я просыпаюсь от голода, острого, как нож, и ложусь вечером спать, замерзшая и все такая же голодная. У меня все чешется, потому что я почти не моюсь. И я осознаю, что, по статистике, риск того, что меня изнасилуют или убьют, теперь гораздо больше. И все же, при всей этой душераздирающей нищете, я чувствую себя намного более расслабленной и свободной по сравнению с тем, как я жила долгие годы. Вот оно — дно. Дальше падать некуда. Наконец можно перестать стараться изо всех сил. Если я начну бубнить что-то себе под нос или раскачиваться, никто не обратит на это никакого внимания, потому что бездомные и должны быть сумасшедшими.
Я ем свой хот-дог неаккуратно, не удосуживаясь стирать капли мясного сока, стекающего по подбородку на футболку. Закончив, я начисто вылизываю пальцы и вытираю их о бумажную скатерть. Другие посетители хмурятся. Женщина качает головой и бормочет что-то мужчине, сидящему рядом с ней. Еще некоторое время назад я бы стала переживать из-за их взглядов, но сейчас вдруг замечаю, что мне уже все равно. Где-то в глубине души я задумываюсь о том, что подумал бы Стэнли, увидь он меня сейчас. Я отгоняю эту мысль.
Через некоторое время ко мне подходит менеджер и тихо просит уйти. Я выхожу, не говоря ему ни слова.
На тротуаре сидит старик, потрясая пластиковым стаканом, в котором полно мелочи и долларовых купюр. На его длинном носу черные очки, а рядом с ним калачиком свернулась маленькая грязная собачонка каштанового окраса. Старик поет глубоким звучным голосом «Маленькое Рождество»[6].
Собака зевает, обнажая крошечный розовый язык, и облизывает ранку на лапе.
Я слушаю его несколько минут, затем кидаю свои последние двадцать шесть центов в его стакан. Мужчина перестает петь и вскидывает брови:
— Это все, что вы можете пожертвовать?
Я бросаю взгляд на собаку, которая похожа на какую-то смесь терьеров. Пес машет своим обрубленным хвостом, извивается и снова лижет рану.
— У него рана на лапе. Вам нужно купить какую-нибудь мазь.
Мужчина прыскает смехом:
— Больно командный у тебя тон для человека, который бросил мне две монетки.
Я ничего не могу изменить, поэтому просто иду дальше.
За моей спиной голос старика повышается, сильный и мелодичный, запевая «Придите, верные»[7].
Голова чешется, и я чешу ее, размышляя, не подцепила ли вшей. Можно ли их вообще подцепить зимой?
Моя машина припаркована на стоянке перед «Данкин Донатс». Я переезжаю с места на место, чтобы мне не выставили счет за парковку и не арестовали за бродяжничество. Иногда я заполняю анкеты на вакансии, но и сама не знаю, зачем это делаю. У меня нет телефона, поэтому со мной никто не может связаться, даже если бы очень захотел. Я стала предельно честной, я получаю извращенное удовольствие, отвечая на вопросы так, что моя анкета точно окажется в мусорном ведре. На вопрос «Зачем вам нужна эта работа» я пишу: «Бездомная. Хочу есть». На вопрос «Почему вы ушли с предыдущего места работы» я пишу: «Начальница пыталась убить моего друга». Когда они спрашивают о самом большом моем недостатке, я пишу: «Я разрушаю все, что мне дорого».
Я несколько минут сижу в машине, глядя в пустоту. У меня больше не осталось наличных, даже двадцатки, припрятанной в бардачке на черный день. Скоро я стану просить мелочь, сидя на тротуаре, как тот старик. Ненавижу попрошайничать, но острый режущий голод становится все сильнее. Я могла бы продать машину, но тогда мне негде будет спать. Я уже заложила свой ноутбук.
Я смотрю на уровень топлива и понимаю, что осталось меньше четверти бака. И когда оно закончится, я не смогу заправиться, пока каким-то чудом не раздобуду денег.
Я забираюсь на заднее сиденье и открываю сумку. Высушенная гвоздика все еще лежит на мятой куче футболок.
Это все, что у меня осталось от Стэнли. Даже сейчас я не могу ее выбросить.
Он, конечно, не в парке. Но я все равно еду туда и оставляю машину через дорогу. Снег хлопьями летит с неба, пока я иду через лужайку к лавочке, где впервые увидела его. Рукой в перчатке я счищаю с лавки снег и сажусь.
6
«Have Yourself a Merry Little Christmas» — одна из самых популярных рождественских песен, известна в исполнении Джуди Гарленд и Фрэнка Синатры.
7
«O Come, All Ye Faithful» — англоязычная версия католического рождественского гимна «Adeste fideles».