— Что, если я закрою глаза, пока буду тебя мыть.
Пауза.
— А ты сможешь так?
— Да. Я не буду смотреть. Обещаю.
— И ты остановишься, если я тебе скажу?
— Да. — Удивительно даже, что он спрашивает.
Он медленно кивает.
Я закрываю глаза и тянусь, чтобы расстегнуть его рубашку. Не глядя это делать сложно: моя рука приземляется ему на лицо. Через шею я спускаюсь вниз, нахожу первую пуговицу и расстегиваю. После этого уже проще. Мои пальцы задевают что-то грубое и сморщенное на его груди, и он с присвистом втягивает воздух, словно я коснулась свежей раны.
— Прости, — говорю я.
— Все ок.
Я начинаю стягивать с него рубашку, стараясь не касаться кожи, только ткани. Все это занимает несколько минут.
— Подожди, — произносит Стэнли. — Дай я… вот, теперь можно.
Рубашка снята. Мои руки тянутся вниз, чтобы расстегнуть брюки, он вздрагивает. Его дыхание ускоряется, когда я стягиваю их немного вниз, затем еще чуть-чуть. Было бы намного проще, если бы Стэнли стоял, но он не в состоянии. Процесс занимает еще несколько минут, мне наконец удается снять брюки. Я аккуратно кладу их рядом, затем снимаю его носки. Моя рука проскальзывает по его ноге, я чувствую холодный металл и мягкую кожу ортеза и грубую льняную поверхность перевязки под ним.
Мягкое торопливое дыхание Стэнли нарушает тишину. За исключением бинтов и ортезов на ногах, он голый, каждый сантиметр его тела обнажен.
Я прикладываю мочалку к его груди. Из горла Стэнли вырывается вздох.
— Скажи, если вода слишком холодная.
— Нормальная.
Стараясь касаться кожи нежно, я мою его, провожу мочалкой по груди, плечам и животу. Его дыхание в тишине кажется очень громким.
Мои пальцы проскальзывают по его щеке, и я чувствую, что его кожа горит.
— Тебе неловко, — спрашиваю я.
— Я просто чувствую себя совсем беспомощным.
— Это плохо.
— Не знаю. Наверное, не совсем.
Я провожу мочалкой по внутренней стороне его бедер. Его мышцы напрягаются.
— Лучше я сам.
Он берет мочалку у меня из рук и быстро моет себя в оставшихся местах.
— Можешь принести чистую одежду? — спрашивает он.
Я приношу свежую футболку и хлопковые штаны на резинке из его спальни. Все еще не глядя на него, помогаю ему одеться. Это оказывается проще, чем раздевать, я специально выбрала свободную одежду, чтобы надеть ее без проблем.
— Ладно, теперь можешь смотреть.
Я смотрю. У него горят щеки и учащено дыхание. Я бросаю взгляд на его пах, его штаны довольно очевидно натянуты.
— У тебя эрекция, — вырывается у меня. Он вздыхает, но на этот раз не извиняется. Он просто смотрит прямо на меня.
Это ничего не значит, говорю я себе. Мужчины так устроены, что не могут не реагировать на определенные импульсы. Но при этом я не могу отрицать, что приятно знать, что хотя бы его тело все еще желает меня.
Я отвожу взгляд, внезапно смущаясь.
— Я не смотрела, — говорю ему я. — В смысле, когда мыла тебя. Мне хотелось посмотреть, но я не смотрела.
Он хихикает:
— Ну, думаю, соблазн был невелик. В смысле… вот это все, — он показывает рукой на свое худое тело и ноги в ортезах, доверху замотанные бинтами. Он улыбается кривой улыбкой. Она выходит натянутой, а выражение бледного лица отстраненное, но это первая улыбка, которую я вижу на его лице за все эти дни.
Мой взгляд останавливается на его губах. Я вспоминаю ту ночь, которую провела в его кровати, о тепле его губ на моих. И одно мгновение мне хочется его поцеловать.
А потом в голове звучат его слова: «Оставь меня в покое». Тупая боль разливается по груди. Вряд ли бы Стэнли захотел целовать ту, что предала его.
— Тебе чем-то еще помочь, — спрашиваю я. — Я могу заказать нам еды.
Я бы предложила приготовить ему ужин, но за всю жизнь я приготовила только хлеб в тостере.
Он закусывает нижнюю губу.
— Спасибо, но я очень устал. Можешь помочь мне лечь в кровать?
Я помогаю ему сесть в кресло-каталку и отвожу в спальню. Когда он уложен в кровать и укрыт до груди, а на столике стоит стакан воды, я выхожу из комнаты.
— Ты куда? — окликает он меня.
— На диван. Я на нем спала. — На его кровати спать было бы нагло даже в его отсутствие.
— А, — кажется, что он хочет еще что-то сказать или ждет, что я что-то скажу. Но я не знаю, что именно. Он отводит взгляд:
— Спокойной ночи, Элви.
— Спокойной ночи. — Я выхожу, закрывая за собой дверь, и опираюсь на стену.