Он медленно повернулся.
Под большой сосной с побуревшими длинными иглами сидел, заложив нога на ногу, Мургуз Султан-оглы. Подойдя поближе к старику, Вугар почтительно поздоровался.
— Давно я не видел тебя, — не выпуская руки Вугара, проговорил он. Присядь-ка, потолкуем…
Вугар послушно опустился на скамью. По лицу Султана-оглы он чувствовал, что тот хочет ему сказать что-то, и не отводил от старика обеспокоенного взгляда.
— Тебя, кажется, не было в городе? Ездил куда-то…
Нетерпение Вугара все возрастало. В этом вопросе Султана-оглы явно таился какой-то смысл.
— Вы правы, дедушка Мургуз, уезжал я…
Султан-оглы усмехнулся в усы:
— Как говорится, шапку на голову — и бежать?
— Да, дедушка Мургуз.
— Вот это другое дело! Правду сказать — достоинство сохранить. Мудрые люди говорили, что самое тяжкое преступление можно облегчить правдой.
Вугар внимательно глядел на Султана-оглы. За последние месяцы старик сильно сдал. Его удлиненные, чуть отвисшие уши стали сизыми, на желтоватом лице ни кровинки. Вугар встревожился, непроизвольно мелькнула мысль: «Старик доживает последние дни».
Переводя дух, Султан-оглы негромко продолжал:
— После вашего собрания Сохраб целую неделю пролежал в постели сердце пошаливает, — очень он нас напугал…
Лицо Вугара то бледнело, то заливалось краской. Эти слова старика, исполненные тревоги за сына, он воспринял как упрек в свой адрес. И он словно въявь увидел согбенную фигуру Гюнашли, который, с трудом волоча ноги, покинул зал заседаний. Разве мог честный человек выдержать бесстыдные речи! Вугар спросил взволнованно:
— А как сейчас себя чувствует профессор? В институте я его сегодня не видел.
— Хорошо, слава богу, боли быстро прошли. Но ведь сердце, как говорится, хрупкий стеклянный сосуд, дало трещину — не склеишь. Да и не впервые с ним такое…
Вугару была известна исполненная страданий жизнь его научного руководителя, страданий, не отраженных ни в одной анкете, ни в одном документе. Кое-что он узнал из уст самого Гюнашли, что-то рассказали ему свидетели тех нелегких дней.
Воцарилось молчание. Снова послышался охрипший, то ли от волнения, то ли еще от чего, голос Султана-оглы:
— Хорошо сделал, что приехал, Сохраб очень волновался за тебя.
Вугар не находил слов. Полный раскаяния, уставился он в землю, ожидая, что после такого вступления Султан-оглы начнет выговаривать ему за его поведение. Но ничего подобного не произошло. Султан-оглы спросил совсем о другом:
— Прости, я задержал тебя, ты, кажется, куда-то спешил?
Вугар с беспокойством посмотрел на часы. Время неумолимо летело. Почувствовав на своем лице внимательный взгляд старика, он взял себя в руки:
— Нет, нет ничего особенного…
Султан-оглы многозначительно взглянул на него и снова усмехнулся в усы:
— Я вижу, ты чем-то взволнован, не скрывай от меня…
Вугар смутился:
— Мне надо позвонить знакомым.
— Знакомым? — недоверчиво переспросил старик.
— Да.
— А как твои отношения с той девушкой, вы помирились?
Вугар вздрогнул, расширившимися от удивления глазами глядя на Султана-оглы. Так вот он какой, дедушка Мургуз! Внешне кажется безразличным, а на самом деле ничто не ускользает от его взгляда.
— Ты что так удивленно смотришь на меня? Или считаешь, дедушка Мургуз глух и слеп, а? Верблюд сунет голову в полынник и думает, что его никто не видит…
Вугару стало стыдно.
— Я и сам еще ничего не знаю, дедушка Мургуз.
— Что ж так?
— Мы еще не виделись, не разговаривали.
Доброе лицо Султана-оглы сморщилось.
— А я — то считал тебя умным парнем. Но твое поведение мне не нравится, мужчина должен быть хозяином своего слова.
Вугар вынужден был признаться во всем.
— Я сказал вам неправду. Простите, дедушка Мургуз. Я торопился, чтобы позвонить ей…
— И ты только сейчас об этом вспомнил? — В груди Султана-оглы что-то захрипело. — И это называется молодежь! Да есть ли у тебя в груди сердце, сынок, или просто кусочек льда?
— Сердце тут ни при чем, дедушка Мургуз. Беда в другом…
— Гм, — Султан-оглы свел брови. — Раз так, то телефонный звонок тебе не поможет, сынок. Ты должен сам явиться к ней с повинной. Как говорится, двери девушки — двери шаха. Слыхал такое?
Вугар совсем упал духом — в который раз за сегодняшний день! «Дедушка Мургуз прав, телефонным разговором дела не поправишь. Если глаза в глаза не глядят, если лицо лица не стыдится — желаемого не достигнешь. Взгляд, пожатие руки — все это имеет свою волшебную силу. Хорошо, что я не позвонил сегодня утром, не то все могло бы еще больше запутаться. Надо идти к ней домой, иного выхода нет. Но как, с каким лицом приду я туда?»