А вслух говорю:
— Кто прислал тебя?
— никто. Сама пришла. Люб ты мне, мудрейший! Нет сил больше, смотреть на тоску в глазах твоих.
— Так, не по тебе тоска ведь, — Усмехнулся я, убирая со своей шеи ее тонкие ручки.
— Но ее рядом нет, а я есть. Позволь, хоть на часок печали твои развеять.
— А она твоему мужу, те же слова говорила, — покачал я головой, — помнишь, словами какими ее проклинала потом, и его что поддался, простить не смогла, хоть давно уж не вместе.
Девушка буквально шарахнулась от меня, с неподдельным ужасом в глазах.
— Откуда, знаешь, про, то?
— Боль человека, в глазах его навсегда остается.
Из глаз девушки. Ручьем побежали слезы, губы задрожали.
— Прости мудрейший, прости, не подумала, прости. Надеюсь, найдешь ее.
Девушка подхватила с пола сарафан, оделась и пошла к двери.
— Постой! — Окликнул я. — Обрати внимание на Велияра. Он по тебе прямо сохнет. А что, глаза одного нет, так как к душе его чистой присмотришься, так и в лице изъянов не заметишь.
— Так, не из—за глаза я. Пьет он много.
— А ты приласкаешь добрым взглядом, а не надменным и скажешь, не пей, он и не будет пить! Все ради тебя делать будет.
— Думаешь? — Глаза девушки заблестели надеждой.
— Знаю, — улыбнулся я.
— Благодарствую мудрейший за совет, — поклонилась мне девушка, — не серчай за глупость мою. Надеюсь, боги помогут тебе. Говорят, ты следа ее не чуешь здесь?
— Не чую. Кивнул я с тяжелым вздохом.
— А не думал, что дальше она от тебя, чем надеешься, не за мертвым лесом, еще дальше, в другом мире? Откуда вы сами пришли, например? Мудрейшая говорит, что миров таких несчетное множество.
Сия мысль, отчего—то и правда меня не посещала
— Это не я мудрейший Устинья! Это ты у нас умничка!
Окрыленный, я направился было к двери, тетка рассказывала, что мать сбежала с отцом в наш мир именно в этот день! Только в этот день, в их святой горе, что на севере, открывается, по приданию, переход в наш мир, оттуда, пришел мой отец, однажды случайно провалившись в пространственный переход, туда же сбежал через год, уже с мамой. Не факт, конечно, что Маришу перенесли именно в наш мир, а не в какой—нибудь другой, мне неизвестный. Но я буду заходить в портал с четким образом Мариши и желанием, оказаться рядом с ней. И надеждой, что боги будут ко мне милостивы, и исполнят мое искренние желание.
Уже у самой двери меня скрючило, от непонятной острой боли внизу, и брачную метку нестерпимо зажгло. А следом, пришло яркое видение:
Зареванная Мариша, болезненно морщится и постоянно вздрагивает, а моя боль внизу — это ее боль.
Ярость мгновенно затопила мое сознание, едва я понял, что с ней творят!
Неосознанно на инстинктах, я перекинулся в волка, вышиб дверь и помчался к северной горе.
Глава 48
Я бежал, не помня себя, стараясь докричаться до Мариши.
— Потерпи моя хорошая! Я сейчас! Я иду!
Порву! Живьем его порву! На мелкие кусочки!
Мразь!
Кровь кипела от ярости, подгоняя, вперед, я бежал с такой скоростью, что ветер свистел в ушах.
Взять чужую волчицу силой самый нижайший из поступков, что может сделать оборотень. Это делают лишь с одной целью, это такой смачный плевок в лицо мужа поруганной женщины. Но мы еще посмотрим, кто из нас захлебнется.
Добежав до горного хребта, я замер. Смотря на мир внутренним зрением.
Все это место просто сверкало сегодня от силы, переливаясь оттенками голубого, синего и фиолетового. Красиво!
Но ярче всех сияла одна ни самая высокая гора, которая находилась словно в нише между двух своих больших сестер. Я бросился к ней. Вбежав в пещеру, увидел, светящееся синим, светом озеро. Посмотрел на него внутренним зрением и едва не ослеп от энергетики этого места. Такая бывает только у межпространственных разломов, в дни их особой активации.
Не оставьте меня боги мудрые! Соедините с супружницей милою. Отведи меня Макошь — матушка, к паре моей тобой предназначенной.
Держа в памяти образ жены, я с разбегу нырнул в воду. И поплыл на источник света внизу, вода была теплая как парное молоко, я прямо чувствовал, как заряжаюсь энергией наполнявшей ее.
Чем ближе подплывал, тем ощутимее был водоворот, постепенно закручивающий меня. Я не сопротивлялся ему. Моей главной задачей было держать в голове образ жены, чтобы он отнес меня точно к ней.
Меня вертело, кружило и нещадно било жесткими струями воды. Я зажмурился так крепко, как только мог. Лишь бы воздуха хватило.