Дневная палата была залита ярким солнечным светом. На одной из стен был изображен оазис. Микки-Маус — он был в тюрбане — шлепал по воде, а Минни и Плуто отдыхали в тени под пальмой.
Аннемари усмехнулась.
— Красиво, — заметила она.
— Это Карен нарисовала, — ответил Дэвид.
— У нее явный талант, — снисходительно произнесла Аннемари, сама удивляясь уколу ревности, который ощутила, услышав его слова.
— А вот и Чарли, — сказал Дэвид, подходя к малышу в ходунках. У него были темные волосы, оливковая кожа и большие карие глаза. На обеих ногах у него были металлические ортопедические аппараты.
Заметив Дэвида, ребенок расплылся в улыбке.
— У Чарли spina bifida — открытый позвоночник, — объяснил Дэвид. — Мы пытаемся научить его самостоятельно есть. — Он взял у Аннемари печенье и сел на пол, ища, куда бы поставить чашку с молоком.
— Я подержу. — Аннемари села рядом с ним на детский стульчик с высокой спинкой. Дэвид отломил от печенья маленький кусочек.
— Сейчас мы дадим Чарли попробовать угощение, не возражаешь, дружище? — обратился он к ребенку, осторожно положив ему в рот кусочек. Было видно, что тому понравилось. — А вот и еще кусочек, чтобы Чарли как следует распробовал наше печенье.
— Думаю, он уже распробовал, — сказала Аннемари, улыбаясь при виде довольного выражения детского лица.
— Да, вы правы, мисс Уорт. Видишь эту красивую тетю, Чарльз? Это она принесла тебе печенье. Что ты об этом думаешь?
Чарли улыбнулся и принялся жевать, уронив несколько крошек. Дэвид вытер его подбородок салфеткой.
— Со следующим кусочком сделаем вот что: не будем подносить его ко рту, и если Чарли уж очень хочет печенья он сам за ним потянется — вперед, Чарли! — Дэвид похвалил мальчика, когда тот понял, что от него требуется — А теперь будем держать печенье чуть дальше, — пояснил он своей спутнице. — Это попытка обучить малыша есть самостоятельно.
Дэвид посмотрел на Аннемари и отвел взгляд, увидев в ее глазах неподдельное восхищение. В этом человеке было еще нечто, кроме необычайно яркого цвета глаз и густых ресниц, подумала она, все еще глядя на него.
— Он будет пить молоко? — быстро спросила Аннемари.
Она почему-то начала немного нервничать. С ее помощью ребенок отпил немного — у Аннемари было несколько племянников и племянниц, и она знала, как обращаться с детьми.
— Вы давно знаете Чарли? — спросила она, когда малыш глотнул еще молока.
— Почти с самого его рождения. Кто-то оставил малыша у дверей посольства, — сказал Дэвид. — Сейчас ему чуть больше года. Он перенес множество операций. — Дэвид вздохнул. — Надеюсь, ему станет лучше. Детей вроде него обычно просто оставляют в пустыне…
Они пробыли в больнице более часа.
— А что с ним дальше будет? — спросила Аннемари, когда они вышли на залитый солнцем двор. Они не стали возвращаться по переулку, а предпочли более длинный путь по обсаженному пальмами бульвару. Здесь также было сильное уличное движение; маленькие автомобили резво сновали между массивными автобусами и грузовиками. Пешеходы переходили дорогу, полагаясь на удачу.
— Он останется в детской палате до тех пор, пока ему исправят все, что можно исправить. Может, чуть дольше.
Больница ведь неофициально является чем-то вроде детского приюта.
— Хорошо, что я пошла с вами. Приятно было увидеть, для чего я везла это печенье.
Их глаза встретились, но Аннемари быстро отвернулась.
— Я был уверен, что вы останетесь довольны, — ответил Дэвид, замедлив шаг.
— Почему? — спросила она.
— Вы не лишены сочувствия, мисс Уорт. — Он произнес эти слова так, что они прозвучали по-доброму.
— Мисс Уорт, — Дэвид остановился в тени финиковой пальмы, — хотите немного посмотреть Харан? Если вы приехали сюда ненадолго, я бы показал вам рынок. Может, захотите что-нибудь купить, — улыбнулся он. — Седла для верблюдов, связку сушеной рыбы или что-нибудь вроде того. Я поведу вас не в ловушки для туристов, а на настоящий восточный рынок.
— Вы не обязаны этого делать, сержант;
— Знаю, что не обязан. Просто мне так хочется. Что вы на это скажете, мисс Уорт?
Глава 2
Ее ответом было “да”, и Дэвид Гэннон вновь принялся за разработку плана. Аннемари встретилась с Дэвидом возле старого, обшарпанного серого “шевроле”, припаркованного в квартале от ворот посольства. Подходя к машине, она увидела, как Дэвид что-то прячет под переднее сиденье — бумажник и еще какие-то вещи, но явно не деньги. Заметив, что она за ним наблюдает, он на мгновение замешкался.
— Хотите услышать правду, мисс Уорт? — небрежно спросил он — Или обычную чушь, которую мы рассказываем туристам?
— Не нужно, сержант. Я читаю газеты. — Аннемари прекрасно знала, что случалось с американцами на Ближнем Востоке, особенно с военными, которым “посчастливилось” быть опознанными в качестве таковых. Поскольку они направлялись на рынок, Дэвид сделал правильно, что спрятал свое служебное удостоверение. Да и эта его неприметная, даже слегка обшарпанная машина была выбрана наверняка не случайно — чтобы привлекать как можно меньше внимания.
Дэвид задумчиво взглянул на Аннемари, но ничего не ответил. Вначале они заехали в обменный пункт, чтобы она поменяла деньги на местную валюту, и Дэвид посоветовал ей сходить в туалет, пока они были в банке.
— Мне не нужно! — запротестовала она.
— Все равно сходите, — настаивал Гэннон. — На харанском рынке нет никаких удобств.
Ей пришлось послушаться. Лишь когда они оказались на рынке, Аннемари убедилась, что Дэвид совершенно прав. Удобств там не было никаких — зато с избытком всего остального.
“Именно таким я и представляла Харан”, — подумала Аннемари, следуя за сержантом по узкой улочке на так называемую ничейную землю, что лежала между нефтяными разработками, приносящими доходы в миллионы долларов, и многовековой стариной. Лавки находились здесь буквально на каждом углу — калейдоскоп звуков и цвета. Уличные торговцы, нищие, музыканты, святые, бездомные дети, матросы и бесконечный поток женщин, закутанных до самых глаз в черное. На головах они несли кувшины, плетеные корзины или какие-то свертки. Аннемари ощущала густой запах табачного дыма, апельсинов, горячего воска. Время от времени с моря долетал соленый ветерок — гавань была совсем близко. Перед ее взглядом пестрели необыкновенные товары — их было множество! — шербет, кока-кола, кухонная утварь, ковры, кинжалы, кальяны для курения опиума и, действительно, седла для верблюдов. Здесь продавали глиняную посуду, изделия из меди, шелковые и льняные ткани, инжир, финики, миндаль. И внезапно среди всей этой пестроты и разноголосого гомона она поняла, что мужчины почти все вокруг смотрят на нее.
Она взглянула на Дэвида Гэннона.
— Это потому, что у вас лицо открыто, — тихо объяснил он.
Аннемари кивнула, удивляясь, почему никто не обращает внимания на неприкрытые лица танцовщиц, что извивались и хлопали в ладоши чуть поодаль.
Она об этом спросила Дэвида, и тот улыбнулся, прежде чем ответить.
— Это дамы для вечерних развлечений, мисс Уорт.
— О! — смущенно произнесла она, опуская глаза, и улыбка Дэвида стала еще шире.
— Эй, — окликнул он ее. Аннемари взглянула на него. — У вас прекрасное лицо, мисс Уорт. Я рад, что вам не приходится его прятать.
С этими словами Дэвид зашагал дальше, оставив Аннемари в растерянности — что это было? Комплимент или намек? И как ей на него реагировать — проигнорировать или же сказать спасибо?
Пожалуй, Дэвид не ожидал от Аннемари какой-либо определенной реакции — он остановился и подождал, пока она его догонит.
— А еще у вас хорошие духи, — не замедлил сообщить он, не сводя глаз с ее прекрасного лица.
— Прекратите!