— Все прекрасно, спасибо, — эти английские слова уже легко слетали с губ.
— Смотрите, — указал он за окошко, — мы в Индиане, вон какая земля тут черная, плодородная. Благословенный край.
Мы ехали мимо фермы. Плоская, как скатерть, равнина, маленькие белые домики разбросаны среди полей, точно игрушечные. «Каково это, жить в горах?» — спросил меня однажды Аттилио. Чудесно. Словно вознесся высоко-высоко над всеми мирскими невзгодами, наполняющими плоский мир равнин. А здесь — карающая рука Господа легко может стереть злоумышленника с гладкого лика земли. Куда ему спрятаться? Не думай об этом, не думай. Лучше займись шитьем, поднаторись делать оборки и складки, и потайные швы. Я вынула из мешка обрезки тканей и ворованную иголку, но работа шла наперекосяк. Ножницы Мистрис резали вкривь и вкось, углы топорщились, края рваные. Как и эта плоская земля, муслин не желал собираться в складки. Строчка ложилась неровно, сбиваясь, будто нарушенное дыхание.
Проводник с интересом посмотрел на мою работу и вежливо спросил:
— Учитесь шить, мисс?
— Да, — тихонько согласилась я.
Он улыбнулся, чтобы подбодрить меня, — как я, глядя на первые дикие попытки Розанны. Когда он ушел, я снова принялась перебирать четки, не доставая их из мешка, но только одно пело в моей голове: режь, шей, работай. Я сложила вместе два хлопковых обрезка и начала сметывать края, стараясь держать дыхание в такт стежкам. Потом перешла к тамбурной строчке. Когда швы стали ровными, стала класть стежки помельче.
— Ой, вы бы могли шить для лилипутов! — раздался радостный возглас. Я поглядела на парнишку. — Это те крошечные люди, которых встретил Гулливер.
Его мать нахмурилась и молча достала из сумки тщательно упакованный ланч. Я тоже вынула свою еду, чтоб ей не пришлось угощать меня из жалости. Мальчик поглядел на небольшие часики на запястьи у матери.
— Нам еще час ехать, — сообщил он.
Я кивнула, стряхнула крошки с передника и прислонилась к окну, чтобы чуть-чуть подремать. Когда проснулась, мать с сыном уже сошли. Полуденное солнце освещало их пустые сиденья, но в складках юбки я нашла малюсенький листочек. На нем было написано: «Путешествие Гулливера». Значит, они мне не привиделись, не примерещились в этот наполненный странностями день.
«Чикаго, Чикаго», — выстукивали колеса. Одинокое дерево на дальнем поле воздело ветки к бледноголубому небу в форме буквы «Ч». Лула дала мне адрес пансиона, где раньше работала ее двоюродная сестра. Миссис Гавестон вовсе не «элегантная дама», насмешливо сказала тогда Лула, но она честная, приличная женщина, и в доме у нее будет безопасно остановиться одинокой девушке. Я смогу заплатить за неделю — за постель и еду, но потом мне кровь из носу надо отыскать себе работу. Безо всякого рекомендательного письма.
— Чикаго! Прибываем в Чикаго, Центральный вокзал Иллинойс, — выкрикивал кондуктор, идя по проходу.
Далеко впереди показался в мутной дымке город — как черный зуб торчал он, упираясь в небо. А вскоре я могла уже хорошо его разглядеть, он расползался на горизонте огромным темным пятном. Найдется ли там местечко и для меня? В последнюю мою зиму в Опи ветер выдрал из земли небольшую сосну и швырнул вниз с горы. Она застряла в расщелине между скал и там засохла. Не думай об этом. Думай — о чем? О том, что даже вырванное с корнем дерево порой может прижиться на новом месте, найти себе клочок подходящей земли. Я прижала к себе походный мешок и ждала, когда мы приедем.
Мы добрались до вокзала в четыре часа дня. Я подошла к служащему и показала ему бумажку с адресом, а он начертил мне на обратной стороне план.
— Это далеко отсюда, мисс, будьте внимательны по дороге, — большие нафабренные усы грозно встопорщились, словно отгоняя прочь многочисленных воров.
Вместе с остальными пассажирами я вышла с вокзала. Солнце заливало улицу так радостно и щедро, что люди, торопливо проходившие мимо меня, казалось, скользили в золотом мареве. Порыв ветра раздул мне юбку, подгоняя вперед. Я справлюсь, подумала я. Я сумею найти себе честную работу. Гляди в оба, строго посоветовал внутренний голос. Не забывай, как ты в первый раз уходила от Мистрис, вся в мечтах и надеждах.
Но невозможно было не поддаться общему оживлению. Улица так и гудела — куча народу, огромные здания из кирпича и дерева, почти все недавно построенные: ужасный пожар уничтожил здесь целые кварталы десять лет назад. Я запомнила, нам про это рассказывала учительница английского в Кливленде.
Сверившись с планом, повернула на длиннющую улицу, которая должна прямиком довести меня до пансиона. Здесь было много кирпичных домов, но встречались и совсем сельские постройки. Из ворот одного такого дома выскочила вдруг целая орава поросят и с визгом ринулась врассыпную.