У Якоба, предложила Симона. Мадам ответила, что лучше у португальца Альфонсо, ему их поставляют напрямую из Африки. А я думала о том, как София лечила хинином негра из Нового Орлеана, больного малярией. Мы с его женой и сыном стояли у постели, обливаясь потом от духоты, а он просил накрыть себя еще одним одеялом и дрожал так сильно, что койка дребезжала на деревянном полу и зубы стучали, как молоточки.
— А они не сломаются? — в ужасе спросил мальчик.
Я попыталась вставить матерчатый жгут ему в рот, но мужчина отмахнулся от меня.
— Не обращайте внимания на зубы. Давайте ему вот это, — София протянула его жене маленькую бутылочку с хинином. — Но это все, что у меня есть. Вам придется купить еще.
Хинин недешев, с горечью сказала она мне, когда мы шли к следующему пациенту. Похоже, этот бедняга так и умрет от малярии. Если бы в деревне Розанны был хинин, она по-прежнему жила бы со своей семьей.
— Ирма! — воскликнула мадам. — В третий раз вас спрашиваю: вы купите пуговицы у португальца?
— Да, мадам. Конечно.
В понедельник я пошла к нему и выторговала хорошую скидку. А вечером мы ходили с Софией по вызовам в бедном районе к северу от Максвелл-стрит. Неожиданно на лестнице нас остановила ярко одетая, слегка горбатая молодая женщина.
— Мой муж… — начала она. Женщины-соседки приглушенно хихикнули. — Мой муж, — настойчиво повторила она, — дрожит и говорит, что в глазах все плывет.
— Вот тоже, новость. Он же пьян, Дэйзи. Напился, так и не видит ни черта, — крикнул кто-то.
— Джейк не пьян, — упорно твердила женщина. — Он не выходит из дома последние три дня. И все время пьет воду, а жажда не проходит. Я так боюсь, леди. С ним никогда такого не было.
София поставила саквояж на ступеньки и прислонилась к стене, чтобы заодно передохнуть.
— А как он дышит? — спокойно осведомилась она. — Как обычно или по-другому?
Женщины, высунувшиеся уже изо всех дверей, сердито загалдели: у одной сильно кашлял ребенок, другая жаловалась на режущую боль в животе. Плотник сломал запястье, у его соседа нога болит так, что наступить невозможно. Женщина со второго этажа истощена утренними рвотами, и младенец в животе что-то совсем не растет.
— Дышит он всегда одинаково, — заявила долговязая старуха, перегнувшись сверху через перила. — Перегаром от виски.
— Да говорю вам, Джейк не пьян, — закричала Дэйзи.
Она с негодованием оглядела толпу. Я подумала, что тени у нее вокруг глаз совсем черные от усталости и переживаний.
— Он бросил это. Дал зарок в прошлом месяце и больше в рот не берет. — Она обернулась к Софии. — Дышит он по-другому. Запах изо рта странный, как будто лекарство принял.
— Пойдемте, Ирма, — вздохнула София.
Под рассерженные вопли соседей мы пошли за Дэйзи в однокомнатную квартиру на пятом этаже.
— Спасибо, леди, спасибо вам. Он совсем не такой плохой, как они говорят. — Дэйзи распахнула дверь и крикнула: — Джейк, леди-доктор пришла!
Высокий мужчина лежал навзничь на узкой койке, отвернув лицо к стене, тело его подрагивало. На руках большие красные пятна, кожа на спине обвисла, как будто плоть под ней истаяла. Потные завитки песочных волос на голове свернулись кольцами, точно шерсть у барана. В ведре возле кровати болтается в воде грязная кружка.
София подошла и мягко взяла мужчину за запястье, нащупывая пульс.
— Он похудел в последнее время?
— Да, он ничего не ест, только пьет и пьет, и прошу извинить, мадам, все время писает. На работу перестал ходить. Говорит, что боится упасть на лестнице. Сейчас не поверишь, но он был крепкий, сильный мужчина, пока не начал таять прямо на глазах.
— Он жаловался, что где-нибудь болит?
— Нет, ничего не говорил. Я сначала думала, это обычная лень, но сегодня утром он пошел пописать и упал прямо там на пол. Как младенец, слабый стал, как младенец. Я перетащила его на кровать, и с тех пор ему все хуже и хуже.
— Почему вы не позвали врача?
— Он бы мне не разрешил. Говорит, он этого не заслуживает. А потом я услышала, что мальчишки кричат — идет итальянская леди-доктор, а Джейк как раз заснул, ну я и подумала, что успею вас перехватить, пока он не начнет снова вопить на меня. Только он больше не вопит, а лежит вот так и трясется, и прямо исчезает на глазах.
Она утерла слезы рукавом.
— Дэйзи, у вас дома есть что-нибудь сладкое? Мед или сахар, леденец?
Она с удивлением поглядела на Софию.
— Нет. Но есть овсянка и овощи. Какое нужно лекарство, чтобы он выздоровел? Я могу заплатить. Я раздобыла немного денег… — она замялась, — вчера ночью.