— Значит, теперь Келуд совсем не опасен? — спросила Шарлотта с оттенком разочарования.
— Да, мадам, — подтвердил яванец. — Тем не менее мы постоянно наблюдаем за озером. Вулканические явления подчиняются определенному ритму. Но не всегда. Вулканы своенравны.
Мандур посмотрел в бинокль на водомерную рейку, записал данные в блокнот и вежливо стоял в стороне, пока гости любовались красотами, открывающимися с высоты. Но восторгу Шарлотты и Криса, казалось, не будет конца.
С трех сторон, вдали и совсем близко, высились шатры вулканов, пологие у подножия и стройные к вершине.
— Смотри, Крис!
— Смотри, Шар!
— А там! А там, смотри!
— А вон еще! Он дымится!
— Это Бромо, — пояснил предупредительный яванец. — Он дымит почти непрерывно. А тот остроконечный, правильный конус мы называем Джувитой. А вот тот, далеко к западу от нас, — Мерапи. Это коварный вулкан. Его извержения довольно часты, и предсказать их очень трудно. Они приносят большие бедствия населению.
— Раскаленная лава? — спросила Шарлотта.
— Нет, Мерапи не выбрасывает лавы. Опасны его горячие газы с примесью пепла, которые быстро скатываются по склонам, они тяжелее воздуха. В них задыхается все живое.
— Какой ужас! — вздрогнула Шарлотта.
— Смотри, Шар! — окликнул Крис. — Пароход!
В голубой дали океана сверкала белая точка.
— Крис, посмотри, что за чудные цветы там на склоне! Как розовая пена. Боже, до чего тут чудесно!
И она продолжала, обернувшись к мандуру:
— Ах, можно нам остаться здесь? Крис, давай останемся! Можно?
— Да, разумеется, — ответил яванец. — В хижине вы найдете котелок, немного рису и два тыквенных сосуда с водой. Желаю вам приятного отдыха.
Они были рады уходу яванца. Теперь их ничто не соединяло с внешним миром. Они стояли на вершине одного из выступов земли, стояли под самым небом, нет, прямо в небе, небо было вокруг, а земля, весь земной шар лежал у них под ногами. Нигде во всем мире нельзя было найти такого совершенного уединения. И только теперь они понимали, зачем плыли через океан, чего искали: настоящего уединения, в котором можно почувствовать себя первыми людьми на земле, Адамом и Евой.
— Шар, — заговорил Крис, держа руку на ее плече. — Жизнь начинается отсюда.
Потом они любовались закатом. Огромный красный диск, скрываясь одной половиной за земным горизонтом, другим своим краем окунулся в океан, по изумрудной глади рассыпались золотые и розовые лучи. Небо над заходящим светилом было багряным, чуть выше оно становилось фиолетовым, еще выше ярко светилось зеленоватой голубизной. На какое-то мгновение оно засияло сразу всеми цветами радуги — там, где крохотным угольком догорело исчезнувшее солнце. И тут же стало быстро темнеть, словно в зрительном зале, когда гасят свет. В наступившей тьме вдруг вспыхнули звезды. Даже нет, не звезды, вспыхнуло само небо — белым, ослепительным светом. Правда, черная бархатная завеса прикрывала это сплошное сияние, но тут и там, и повсюду пробивалось большими и малыми точками струящееся звездное серебро.
Но самое великое чудо было еще впереди. Они принесли из хижины дров, прижимая охапки к груди, как младенцев. Сложили поленья. Крис нащепал лучины… Зажигалка казалась почти святотатством, но не тереть же деревяшки, в самом деле!
Они сидели на голой земле, перед ними в черноте тропической ночи ярко пылала смолистая древесина казуарин. При каждом дуновении ветерка, заслоняя на мгновение сияние звезд, ввысь снопами взмывали большие красные искры. В котелке булькала вода, и Шарлотта палочкой помешивала рис.
— Шар… Я люблю тебя.
— Молчи, милый. Я так счастлива!..
Они сидели у костра, пока он не погас, потом пошли в хижину. Там стоял топчан, грубо сколоченная рама на четырех столбиках, с натянутой буйволиной шкурой. На этом ложе, тесно прижавшись друг к другу, чтобы согреться, они уснули, думая о том, что точно так же, наверное, устраивались на ночлег люди пять и десять тысяч лет назад.
На рассвете, дрожа от холода, они умылись остатками воды, поливая друг другу из тыквенного сосуда. Шарлотта хотела причесаться, но Крис торопил ее:
— Скорее, Шар, тут адский холод.
Она спрятала волосы под косынку. Чуть ли не бегом они устремились вниз.