— Вот именно: в кармане! Одно название, что инженер, а поставь меня варить сталь, и я — пас…
— Ничего тебе не нужно варить. Это сделают другие.
— А я не хочу, чтобы другие! Какой же я, к чертям, инженер, коли я…
— Не ругайся, тут тебе не цех.
— О господи, какой же я инженер, если не разбираюсь в самой сути и не могу руководить главным процессом своего производства?
— Руководи сколько хочешь на доброе здоровье, разрабатывай новые методы, давай их сталеварам, а они уж будут действовать.
— Как и что должен я разрабатывать, если я процесса не знаю, не чувствую его? Они будут действовать, а я? Присутствовать зрителем?
— Каждому свое. Человек не может быть сразу и тут, и тем.
— Инженер должен быть и тут, и там, иначе какой он, к черт… иначе он гроша ломаного не стоит.
— Сталь и без тебя сумеют сварить. Твое дело — технический прогресс. Тебе надо выдавать идеи.
— Так, совершенно верно. Но откуда я возьму свои идеи, если… А, какой смысл толковать с тобой об этом…
— Да-да, само собой, отсталый отец, куда уж ему… Нахватались новых теорий. Теперь уж яйца курицу учат!
— Отец, давай по-деловому. Ругаться начинают, когда не хватает аргументов.
— «Аргументы»! Молокосос!
— Все равно я встану к печи! Теперь уж точно!
И, грохнув дверью, вниз по лестнице рысью, зло улыбаясь: «Пусть старик бушует, ему полезно, толстяку этакому».
И вот он в кабинете начальника цеха. Ждет, пока тот разберется с неотложными делами. На него, перебивая друг друга, одновременно наступают мастер, нормировщик, ремонтники в забрызганных спецовках. Требуют больше стали работники из других цехов. Жалуются на очереди в заводской столовой женщины в брезентовых фартуках. Непрерывно звонит телефон. Да будет ли конец этой суматохе? Битый час стоит он у окна, глядя на высокую пирамиду градирни, увенчанную густыми облаками пара (нельзя ли как-то использовать это тепло?), на снующие взад-вперед вагоны заводской узкоколейки (тут все еще паровозы!), на зарево в огромных окнах электроплавильного цеха напротив…
— Ну хорошо, — говорит наконец начальник цеха, верзила с пепельно-серым лицом и тощий, как египетская мумия, в чем душа держится, но дьявольски живой и энергичный. — Ну ладно, всех не переждешь. Иди сюда, садись. Значит, хочешь к нам в цех?
— Так точно.
— Тебя же назначили диспетчером, в техотдел, на укрепление, так сказать. Почему туда не пошел?
— Чувствую, не смогу соответствовать.
— Гм, а в цеху, выходит, сможешь?
Молчок, что еще остается: прав он, этот Длинный.
— Ладно, в цех. Кем же я должен тебя взять? Начальником смены? Не потянешь. Мастером? Ты видел, какие у нас мастера?
Он видел. Против них он младенец, это точно.
— Я вовсе не претендую на итээровскую должность. Возьмите меня рабочим.
— Гм, рабочим. Как же я возьму тебя рабочим, раз у тебя диплом…
— …в кармане.
Уточнение нравится Длинному. Он задумывается.
Возле стола, с каким-то заполненным бланком в руках, стоит парень в брезентовой куртке, а за его спиной нетерпеливо размахивает логарифмической линейкой инженер, а телефон разрывается, а дверь распахивается снова и снова, и входят, вбегают, влетают все новые люди со своими делами.
— Веньямин Петрович, вы только посмотрите, какую шихту подают!
— Веньямин Петрович, анализы все еще не готовы! У нас что — заводская лаборатория или Академия наук?
— Товарищ начальник! Подпишите, пожалуйста, один день за свой счет, начальник смены не против, у меня жена рожает.
А он:
— Алло, у телефона! Да говорите же! Понимаю, печь, — которая? Четвертая? Хорошо, продолжайте пока. Кого-нибудь пришлю. — Он кладет трубку. — Василий Иванович, сходи-ка туда, посмотри, что там опять происходит с четвертой печью. Паника у них какая-то. — И снова к молодому специалисту: — Да, рабочим… Ну, а если, то кем же? Сталеваром? Не потянешь.
— Где там!
— Вот видишь. Выходит, только помощником. Вторым или третьим.
— Я согласен.
— Ты-то согласен, вот здорово! Да я-то не могу. Инженер! — разводит он руками. — Нет, ничего у нас с тобой не выйдет.
— Но меня к вам послали.
— Слушай… Я сейчас пошлю тебя знаешь куда? Фомин, что у тебя там, покажи-ка… Иду, Борис, уже иду. А вы со своим проектом присядьте и подождите несколько минут.
И исчезает из набитого людьми кабинета.
Не остается ничего другого, как снова тащиться в отдел кадров.
Лицо начальника недовольно вытягивается:
— Опять вы? В мартеновском были?
— Был. Не берут.
— А что я говорил? Там все итээровские должности заняты.