— Не знаю, — устало отвечает старший, наливая в кофе немного коньяку. Иной раз по вечерам ему необходимо взбодриться. — Не знаю, где ты был бы, сложись все иначе, зато знаю совершенно точно, где ты скоро будешь. Это к слову, раз ты заговорил о моей дверной табличке.
Не прошло и года, как старший был избран секретарем горкома. А младший пришел на его место.
— Один из молодых специалистов? — переспрашивает Виктор Яковлевич. — Интересно. Пусть войдет.
Вошел рослый юноша. Поздоровался, подошел ближе и, не ожидая приглашения, сел в кресло для посетителей. С минуту секретарь парткома разглядывал его. Спортивная куртка, длинные золотистые волосы, сзади они падают на воротник; круглые розовые щеки, прямой взгляд синих глаз — без тени робости, скорее, в них угадывается уверенность в успехе.
— Я слушаю.
— Виктор Яковлевич, я пришел к вам как к партийному руководителю с широким взглядом на вещи, для которого факты во всей их взаимосвязи…
— Переходите к делу.
— Да, вы правы. Итак, после окончания института я распределен к вам на завод.
— Прекрасно. Дальше.
— При определении конкретного места работы между отделом кадров и мной возникли некоторые разногласия.
— Это бывает.
— Да. Еще студентом я нацелился на определенный аспект работы. Мой диплом как раз затрагивает соответствующую область. А теперь оказалось, что все это ни к чему.
— Зачем же сразу так трагично? У вас какая тема диплома?
— Современные технические средства диспетчерской связи при скоростных методах плавки. А отдел кадров посылает меня в мартеновский цех, к печи, вовсе не на инженерную должность, а помощником сталевара! Стоило пять лет зубрить?
Чуть склонив голову набок, Краузе окидывает молодого человека испытующим взглядом.
— А вы хотели бы… — начинает он.
— Я очень хотел бы в техотдел! Там как раз есть вакантная должность, я узнал, как раз подходящая…
— Гм… А почему, собственно… — Краузе медлит. — Почему вы пришли ко мне? Вы член партии?
— Пока нет, но если дело в этом, я приложу все усилия, чтобы вскоре…
— Да-да… Все усилия, говорите? — невольная улыбка кривит губы. — К сожалению, помочь вам не смогу. Нет, в таком деле не смогу.
1971
СТАРОМОДНАЯ ИСТОРИЯ
До переезда в областной центр я долго работал в сельской школе. Однажды, как всегда, в августе в райцентре состоялась годовая конференция. После конференции несколько директоров и завучей были вызваны к заведующему роно. Собравшись к назначенному часу в тесных комнатах роно, мы — человек двенадцать мужчин и женщин — оживленно гадали, чем же займется с нами начальство. Большинство склонялось к тому, что речь снова пойдет о перестановке кадров: тогда создавался новый район и открывались новые школы.
Ждать пришлось долго.
— Откуда вас столько? — весело изумился заведующий роно. Появившись уже под конец рабочего дня, он с улыбкой оглядывал собравшихся. Оказалось, его неожиданно вызвал секретарь обкома, тоже приехавший в район. — Нет, всех, к сожалению, сегодня принять не смогу. Останьтесь, пожалуйста, вы, вы и вы, — обернулся он к двум дамам и мужчине постарше. — А остальных прошу завтра, с утра. И извините меня, пожалуйста.
Мы стали расходиться. Еще сидя в ожидании начальства, я обменялся газетами с одним из коллег, теперь мы вместе вышли на улицу. Встречаться прежде нам не доводилось, но одинаковый возраст и род занятий способствовали сближению.
— Не знаете, куда они думают нас направить? — спросил он.
— Понятия не имею. Может быть, на север?
— Да-а?
— Побаиваетесь?
— Да нет! Просто я всего год назад прибыл в наши благословенные места из самого отдаленного района нашей лесной зоны. Логичнее было бы там меня и оставить.
— Да, и вы ничего не теряли бы теперь. В смысле благ цивилизации, хочу я сказать.
— Моя цивилизация — пара книжных шкафов. И приемник в придачу.
— Пусть так, но, пожалуй, вашей семье нужно что-то еще.
— У меня нет семьи.
— Как? Вообще не женаты?
— А к чему спешить? — пошутил он и, в ответ на мой взгляд, скользнувший по его серебрящимся вискам, улыбнулся немного печально.
Обедали мы в ресторане, потом вышли на набережную. Вечер был тих, но прохладен, и прохожих попадалось немного. Я прочитал на память несколько своих стихотворений, он сдержанно похвалил.
— Удивляетесь, пожалуй: солидный человек, на ответственной должности, и пишет стихи, — заметил я.
— Совсем нет, — ответил он просто. — Я люблю поэзию.