Вот, стало быть, опять припомнилась ему та история. Что сталось с жуликами? Наверняка получили свое, недолго радовались. А его потеря?.. Пережил. Она его кое-чему научила. А теперь он — уважаемый человек, награжден орденами, случается, и на другие заводы приглашают, когда требуется выточить особо сложную деталь…
Размышляя таким образом, он между тем уже приступил к осуществлению только что родившегося плана, смысл которого укладывался в распространенную формулу: не мы, так наши дети. Ему по-прежнему везло: он сразу нашел свободную телефонную будку, в ней — чудо из чудес — оказался исправный аппарат, как по заказу в кармане отыскалась двухкопеечная монета, и номер ответил сразу же, и соседка была в хорошем настроении, — не пожелав слушать никаких его объяснений и извинений, сразу позвала жену.
Нет, с ним ничего не случилось, просто наткнулся в магазине «Одежда» на превосходный костюм, парню как раз по размеру, думал с ходу купить, но без примерки все же рискованно, как он там, дома ли? Вот и отлично, пусть сейчас же подойдет, такой редкий случай, материал прекрасный и совсем по дешевке. Хорошо, он подождет у входа в магазин.
Как быстро нынче вырастают дети! Совсем ведь недавно он думал про себя: ага, скоро уж мои вещи будут мальчишке годиться — немаловажное удобство в семейном быту. Ан нет, не успели оглянуться, перерос его сынок, никто даже не заметил, когда же они были одинакового роста, обогнал отца, как азартный гонщик, и вот тебе, пожалуйста, уже на несколько сантиметров выше…
Он увидел их еще издалека. Рослый, стройный парень, длинноногий, грудь широкая, белобрысый чуб, розовые щеки, весьма даже привлекательная внешность, но в поведении пока еще тих и скромен, робок даже: в голову не приходит, что хорош собой. Рядом деловито семенит мать, с годами она становится все круглее, дороднее. Пошла-таки с ним, не может положиться на мужиков, сама решила поглядеть покупку, утвердить или отклонить новый костюм — это тебе не безделица.
Все согласны, что парень удался в него. Те же голубые глаза, широкий, улыбчивый рот, да и голос тот же самый, последнее время даже мать путает их иногда. В их семье не в ходу такие слова, как «любовь» и прочее подобное, но отец и сын привязаны друг к другу, и старший видит в младшем продолжение собственной жизни. Считается решенным, что сын идет после восьмилетки, то есть уже в этом году, в профессионально-техническое училище. И пусть дочь, с ее запросами, учится в своем институте где-то в большом городе, сын перво-наперво будет обучаться наследственной профессии токаря.
Вот и покупка костюма представлялась ему в некотором роде символической, осуществлением его собственной юношеской мечты, переданной в наследство сыну. Недаром парню сейчас почти столько же лет, сколько ему было тогда, в первый послевоенный год…
Светло-серый костюм, к счастью, все еще висел в своем дальнем углу, скрытый от глаз неразборчивых посетителей, ожидая настоящего, знающего толк покупателя.
— Вот он, — сказал отец.
Мать, подойдя, пощупала рукав. Сняла плечики с крючка и оглядела весь костюм придирчивым, изучающим взглядом. Потом по отдельности осмотрела пиджак — он был хорошего покроя, — и брюки, кажется, как раз нужной длины. Глядя жене в лицо и пытаясь угадать впечатление, он заподозрил уж было протест: жена частенько вступала с ним в спор и любила оставлять за собой последнее слово. Но нет, ее тоже удовлетворяло высокое качество вещи.
— Ну-ка, примерь, — сказала она сыну, с безучастным видом стоявшему рядом.
Парень не тронулся с места.
— Ну, чего стоишь? — недоуменно спросил отец. — Бери костюм и пошли в примерочную. — И, поскольку малый все еще стоял, добавил: — Точно твой размер, как на тебя сшит. Ну, в чем дело?
Что-то с мальчишкой не так, ясное дело. Но что? Может быть, он заметил надпись у входа в отдел? Мать тоже поторапливала:
— Давайте поживей, я тесто поставила, убежит еще, пока мы тут канителимся.
Уставившись в пространство, юноша произнес негромко и печально, словно чувствовал себя виноватым:
— Не нужно мне этого костюма.
Сказал он это матери, которую вообще-то меньше жаловал вниманием, с ней он чаще, чем с отцом, позволял себе пререкаться. Но именно отец поднял брошенную перчатку.