– Куда ещё? – сказала как-то бабушка, когда Янка начала отпрашиваться вечером гулять. – Нечего одной шляться!
– Работает она одна, пусть и гуляет одна, – сказал дедушка. И Янку стали отпускать теперь в любое время. Скоро она и отпрашиваться перестала, просто уходила, когда хотела. Одно было правило – в одиннадцать вечера быть дома.
Янке нравилось иногда уйти одной в холмы, усесться прямо на землю и подставить лицо ветру. Вдали кружили дельтапланы, скользили над морем чайки, но крики их не долетали сюда. Отсюда был виден весь Посёлок, зажатый морем с одной стороны, холмами – с другой. И то и другое казалось Янке бесконечным. Хотя она знала: все тропинки в холмах упираются в трассу на Феодосию, а там, за морем – Турция, в которой Янка никогда не была. Все одноклассники были, а она – ни разу. Каждое лето их с Ростиком сюда отправляли. «Бабушка с дедом соскучились, бабушке с дедом надо помочь, зачем нам бешеные деньги за море платить, когда у нас бесплатное есть…».
– Девочка! Девочка, стой!
Янка оглянулась. Молодой парень в белых брюках и рубашке навыпуск и модной куртке догонял её. На груди у него болтался тяжёлый даже на вид фотоаппарат с огромным объективом. Он подходил к Янке, заслоняя вечернее рыжее солнце. Парень как парень. Невысокий, худой.
– Ух ты! – сказал он вдруг удивлённо, останавливаясь напротив Янки и бесцеремонно её рассматривая. – Какая ты… аутентичная! Не двигайся! Вот так замри!
Он навёл на неё объектив и щёлкнул. Посмотрел на экран, довольно хмыкнул:
– Прелесть! Как зовут?
– Яна.
– Яна… Хорошее имя. Знаешь почему?
– Почему? – улыбнулась Янка, мучительно соображая, что такое «аутентичная». Будто болезнь какая-то.
– Всего три буквы, – принялся вдохновенно болтать парень, – зато от А до Я! Точнее, наоборот, но в этом тоже большой смысл. Ты, наверное, очень упрямая? «Поперечная» – так про тебя говорят? От Я до А – весь мир в твоём имени, всё, что в нём есть, потому что всё, что есть – это слова, а слова состоят из букв, а в тебе весь алфавит. Ну и «н» для крепости.
Янка рассмеялась.
– Потрясающая улыбка! – Его фотоаппарат защёлкал без остановки. – А скажи мне, дитя природы, что это за населённый пункт там, внизу, у подножия этих величественных холмов?
– Это Посёлок. Я там живу. А вы приезжий?
– Я пришедший. Пришёл пешком из Феодосии.
– Пешком?
– С двумя ночёвками. Теперь хочу в душ, есть и спать. Поможешь жильё найти?
Его звали Глеб. Он приехал из Москвы фотографировать осенний Крым, без отдыхающих. Потому что был фотохудожником. Доведя его до дома, Янка уже поняла, что влюбилась намертво. Он был такой красивый! Он был такой взрослый!
Такой умный! Он говорил с какой-то внутренней усмешкой и этим напоминал Тараса, будто знал всё про всех и всё мог объяснить, но не делал этого, потому что был мудр и скромен. Бабушка сначала растерялась:
– Да не прибрано у нас после лета-то…
– Лишь бы вода горячая была.
Как почти у всех в Крыму, у Янкиных бабушки с дедушкой дом и двор делился на две половины – свою и для отдыхающих. Двор был один, но хозяйский дом упирался стеной в забор, а двухэтажный скворечник курортников стоял в глубине сада. Там было четыре комнаты: три внизу и одна наверху. А во дворе рядом – стол со скамейками, летняя кухня, летний душ.
– Я вам обогреватель поставлю, поди не замёрзнете. А мыться к нам в дом ходить будете. Что-то поздно вы приехали…
– Да ведь творчество сроков не признаёт, замечательная моя Людмила Петровна!
– Ну уж… балабол, – усмехнулась бабушка. Но заплатил Глеб хорошо.
Тарасу Глеб тоже понравился, они сидели вечером под черешней, кутаясь в куртки, и рассматривали карту Крыма.
– Нет, ну это разве карта? Погоди, у меня тут, кажется, полукилометровка была.
Тарас убежал в дом, а Глеб развернулся к Янке и долго смотрел ей в глаза. Молча. Не отрываясь. Она растерялась и покраснела.
– Иди сюда, покажу, что получилось.
Она осторожно присела рядом. Глеб открыл свой ноутбук, нашёл папку «Крым». Долго мелькали пейзажи, какие-то дороги, скрюченные деревья, птицы, домики.
– Вот, смотри, какая ты фотогеничная.
Да, Янка всегда на фотографиях хорошо получалась, но у Глеба вышла просто волшебно.
Неслышно подошёл Тарас.
– Ого! – сказал он. – Красавица!
– Сестра?