В 1907 году Габер впервые в истории получил из воздуха азот – главный питательный элемент, необходимый для роста растений. Так в одночасье решилась проблема, связанная с нехваткой удобрений, – а ведь в начале ХХ века мир стоял на грани страшного голода. Если бы не Габер, от голода погибли бы сотни миллионов человек, до сих пор удобрявших сельскохозяйственные культуры природными компонентами вроде гуано[2] и селитры. В прежние времена, чтобы удовлетворить спрос на удобрения в Европе, банды английских мародеров отправлялись в Египет, где грабили гробницы фараонов. Искали не золото, не драгоценности и не предметы старины. Искали азот, содержащийся в костях множества слуг, которых хоронили вместе с египетским царем, чтобы те прислуживали ему и после смерти. Английским расхитителям гробниц больше нечем было поживиться в континентальной Европе. Из-под земли они достали более трех миллионов скелетов, включая останки сотен тысяч солдат и лошадей, павших на полях сражений в Аустерлице, Лейпциге и Ватерлоо. Затем кости на кораблях доставляли в порт Халл на севере Англии, а оттуда в Йоркшир, где перемалывали и удобряли зеленые поля Альбиона. По другую сторону Атлантики, в США, крестьяне и бедные индейцы собирали черепа забитых бизонов, а потом продавали в Костяной синдикат штата Северная Дакота. Там черепа складывали в кучу высотой с церковь, а потом отвозили на фабрику, где перемалывали и делали из них удобрения и пигмент «костяная чернь» – самый темный для того времени. Открытие Габера усовершенствовал Карл Бош, главный инженер крупнейшего немецкого химического концерна BASF. Благодаря ему стало возможным промышленное производство азота на фабрике размером с небольшой город, где работали более пятидесяти тысяч рабочих. Процесс Габера – Боша стал важнейшим открытием ХХ века в области химии. Количество доступного азота выросло вдвое, что привело к демографическому всплеску – меньше чем за сто лет население планеты выросло с 1,6 до 7 миллиардов человек. Сегодня в нашем организме около пятидесяти процентов атомов азота синтезированы искусственно, и более половины населения Земли нуждается в удобрениях, созданных благодаря Габеру. Невозможно представить современный мир без человека, который, как писали в газетах того времени, «получил хлеб из воздуха». Однако первое применение его чудесного открытия было далеко не гуманным. Технологию синтеза азота использовали не для того, чтобы накормить голодных, а чтобы обеспечить Германию необходимым сырьем для производства пороха и взрывчатки в годы Первой мировой войны. Английский флот перекрыл немцам доступ к селитре из Чили. Из-за открытия, которое сделал Габер, европейский военный конфликт растянулся на два года, унося жизни нескольких миллионов человек.
Война всё не кончалась. Среди тех, кто пострадал из-за продолжения Первой мировой, был один юноша, будущий художник. Он всеми правдами и неправдами старался избежать военной службы, но в январе 1914 года за ним пришли в дом номер 34 на Шлейсхеймер-штрассе. Под угрозой тюремного заключения его отправили на медкомиссию, но врачи заключили, что молодой человек «не годен к военной службе. Слишком слаб и не способен держать оружие». В августе того же года тысячи немцев добровольцами отправились на фронт – так сильно было их желание воевать, и юный художник вдруг передумал. Он подал прошение лично королю Баварии Людовику Третьему, чтобы его, австрийца, приняли в баварскую армию. Соизволение пришло на другой день.
В полку Листа его ласково называли Ади. Новобранца отправили прямиком под Ипр, где он участвовал в сражении, вошедшем в историю как «ипрское избиение младенцев», Kindermord bei Ypern: всего за двадцать дней в бою погибло сорок тысяч новобранцев. Из двухсот пятидесяти товарищей Ади по роте уцелели только сорок. Его наградили Железным крестом, повысили в звании до капрала и назначили полковым связным. Следующие несколько лет он провел подальше от линии фронта: читал книги о политике, играл со своим фокстерьером по кличке Фуч, «лисенок». В свободное время он рисовал воздушные акварели и делал наброски углем: зарисовки полковой жизни, его питомец. Пятнадцатого октября 1918 года Ади бездельничал, дожидаясь новых приказов, как вдруг началась газовая атака – англичане применили иприт, и молодой человек на некоторое время ослеп. Последние недели войны он провел в госпитале городка Пазевальк в Померании. Глаза у него горели, как раскаленные угли. Узнав о поражении Германии и об отречении кайзера Вильгельма Второго, Ади снова ослеп, но это была совсем другая слепота. «У меня перед глазами всё потемнело. Я вернулся в палату на ощупь, весь дрожа, и рухнул на койку, зарывшись головой в подушку. Голова горела», – вспоминал он, находясь в Ландсбергской тюрьме, где отбывал наказание за измену и неудавшийся государственный переворот. Он провел в заключении девять месяцев, снедаемый ненавистью, униженный из-за условий, навязанных его новой родине державами-победителями, из-за трусости военных генералов, которые сдались, хотя должны были сражаться до последнего солдата. В тюрьме Ади планировал месть. Он написал книгу о собственной борьбе, подробно описал, каким образом планирует собственноручно превратить Германию в сверхдержаву, если придется. В период между войнами, пока Ади шел по карьерной лестнице к верхушке Национал-социалистической рабочей партии, пока выкрикивал расистские и антисемитские лозунги, благодаря которым и стал фюрером, Фриц Габер тоже прилагал усилия по возрождению былой славы своей родины.