Однажды в детстве, играя с Эдуардо во дворике нашего дома в Мирамаре, я украдкой его поцеловала и взяла с него клятву молчать. Какой шум бы поднялся, если бы об этом узнал Алехандро! Интересно, Эдуардо хоть помнит тот случай? Мои воспоминания смутные: кажется, это было ужасно давно и как будто даже не со мной.
– Где вы назначили встречу? – спрашиваю я, перекрикивая ветер и волны.
– В «Юпитере», в маленьком ресторанчике – ничего особенного. Он посчитал, так будет лучше, – кричит Эдуардо в ответ.
– Ты хорошо знаешь мистера Дуайера?
– Почти совсем не знаю, – признается Эдуардо, барабаня пальцами по рулю.
Маленький автомобиль поворачивает так круто, что у меня подводит живот. Быструю езду я вообще-то люблю, только не хочется завтра проснуться простуженной. Почему все то, что весело, бывает вредно для здоровья?
– И тем не менее ты ему доверяешь?
– Я бы так не сказал. Просто нам выбирать не приходится. Когда мы станем ему не нужны, он может нас выбросить, но пока наши интересы сходятся. Надеюсь, они будут сходиться еще достаточно долго и мы с тобой успеем получить от этой сделки то, чего хотим.
– А если не успеем?
– Не знаю. Придумаем что-нибудь еще.
– Например?
– Посмотрим.
– У нас теперь есть друг от друга какие-то секреты?
Эдуардо бросает на меня косой взгляд.
– Это ты мне скажи. О чем вы с сенатором Престоном разговаривали, пока танцевали?
Я отворачиваюсь и смотрю на море.
– Ни о чем интересном.
Эдуардо тихо усмехается.
– Почему-то я тебе не верю. Я видел, как он на тебя смотрел. Это не было «ни о чем».
– Мы говорили о погоде, о вечеринке, о том, какой выдался сезон.
– Ну конечно.
Дальше мы едем молча. Я разглядываю пейзажи. Переезжая из Палм-Бич на материк, попадаешь в другой мир. Приятно на какое-то время оказаться в недосягаемости для любопытных взглядов и смешков, а еще я несказанно рада отдохнуть от матери. С каждым днем нашего изгнания нарастают ее уныние и тревога, как будто стены нашего дома смыкаются. Думаю, она не согласилась бы уехать с Кубы, если бы знала, что это так надолго. Но и остаться мы не могли. Алехандро погиб, люди Фиделя схватили отца и грозились убить его тоже. Кто знает, что бы случилось с ним и со всеми нами, если бы мы не спаслись бегством?
Вот мы подъехали к ресторанчику. Эдуардо припарковал свой спортивный автомобиль на пыльной стоянке между «Олдсмобилем» и «Бьюиком». Других машин на парковке нет. Здание очень мало напоминает элегантные рестораны Палм-Бич. Вероятность, что меня здесь кто-то узнает, почти нулевая. Остатки моей репутации надежно защищены.
Эдуардо ведет меня ко входу и поддерживает, когда камешек попадает мне под каблук и я едва не падаю, подняв облако пыли.
– Здесь я тебя оставлю.
– Ты шутишь?
Он качает головой.
– Я только посредник. Говорить он хочет с тобой одной. Буду ждать в машине, чтобы потом отвезти домой.
Я, конечно, уже встречалась с мистером Дуайером наедине, но тогда, на балконе бального зала, это было совсем по-другому. Сейчас мне куда менее комфортно. Я в нерешительности стою на пороге заведения, к которому моя мать не подпустила бы ни меня, ни моих сестер. Дверь обита, через стекло виден далеко не самый воодушевляющий интерьер.
Эдуардо наклоняется и целует меня в висок.
– Ты справишься.
Он открывает передо мной дверь, я переступаю порог и, вытирая потные ладони о юбку, лихорадочно оглядываю зал.
С тех пор как Гавану охватила революция, Алехандро убили, а я стала спрашивать себя, не придут ли однажды и за мной, я живу словно бы на краю пропасти. При Батисте мы находились в состоянии конфликта столько лет, что привыкли к нему и чувствовали себя в относительной безопасности: нужно только проявлять элементарный здравый смысл, не делать рискованных движений, и связи отца уберегут нас от беды. Алехандро удерживал меня в шаге или двух от повстанческого движения, защищая от гнева Батисты. Но пришел Фидель, и все изменилось: наша собственная фамилия стала для нас угрозой. Гибель брата перевернула мой взгляд на мир. Теперь, входя в комнату, я первым делом ищу опасность.