Тогда тоже окна сотрясались от ураганного ветра с ливнем. Из окна гостиной нашего маленького домика, примостившегося на скале, откуда, казалось, его запросто могло сдуть, мы с Кит смотрели на дикое чудовище, в которое превратился вспученный океан. В ясные дни, по словам отца, видно было на сотни миль, и все это был океан. Океан, что преображался каждую минуту, меняя цвет и текстуру, голос и настроение. Можно было тысячу раз на день смотреть на одно и то же место, и оно каждый раз бывало разным.
Но в тот вечер океан бесновался. Мы с Кит рассказывали друг другу истории про кораблекрушения.
– Утром спустимся на берег, проверим, что прибило с кораблей, – предложила я.
– Ура, трофеи! – закричала пятилетняя Кит, маленьким кулачком разрубая воздух.
Уголек у нас за спинами вскочил и издал предупредительный рык. Из кухни, вытирая руки, вышла мама. В этот вечер из-за непогоды посетителей в «Эдеме» было немного, поэтому в кои-то веки мы находились дома, хотя мама ужин не готовила. А зачем, если папа нафаршировал кальмаров? Одна из работниц кухни, девушка по имени Мари, принесла макароны, хлеб и оливковое масло с травами, после чего мы сели есть.
Мама открыла дверь. На пороге стоял мальчик. Насквозь вымокший, он сильно дрожал; его длинные волосы липли к шее и лбу, хлопчатобумажная рубашка и джинсы – к телу. Лицо было в ссадинах и кровоточащих царапинах, словно его смыло с палубы разбившегося корабля, или это был призрак моряка, который утонул, но сам о том не ведал.
Мы с Кит читали множество подобных историй. Я вообще увлекалась книгами, которые были мне далеко не по возрасту, и любила читать сестре потрепанный томик «Большой книги о пиратах» с рассказами о кораблекрушениях, призраках и русалках, соблазняющих моряков и отправляющих их на смерть. Большинство из этих книг были выше нашего разумения, но они годами бередили наше воображение.
Мама завела мальчика в дом, принесла полотенца и кружку чая. Мы с Кит смотрели на гостя во все глаза, плененные его красотой. Он едва достиг подросткового возраста, хотя солгал, что ему пятнадцать лет, посему кожа у него еще была по-детски гладкая, туго обтягивала изящные скулы и подбородок. Глаза цвета раковины галиотиса – серебристо-голубые с лиловым отливом, словно он был рожден в море.
– Может, он водяной, – прошептала я Кит.
Бродяг – будь то кошки, собаки или люди – мама в дом никогда не приводила, но Дилана приняла как родного. Кит она переместила в мою комнату, а ее комнату отдала ему, да еще и на работу в ресторан устроила – мыть посуду.
– Девочки, будьте к нему добры, – предупредила она в тот вечер, укладывая нас спать. – Жизнь сурово с ним обошлась.
– Он что, водяной? – спросила Кит.
– Нет, милая, – ответила мама, погладив ее по голове. – Самый обычный мальчик.
Мальчик, которого она без каких-либо объяснений приютила и с тех пор растила.
Самый обычный мальчик. Стоя под расчерчиваемым молниями небом Окленда, я думаю о том, сколь непритязательна эта ее короткая фраза. Абсолютно точная и в то же время ошибочная.
В груди я ощущаю пульсирующую боль. А если бы мама позвонила в полицию и сообщила о беглеце? Что если бы его отправили в сиротский приют и он не пустил бы корни в нашей семье?
Но нет, мама просто солгала, говоря всем и каждому, что это ее племянник из Лос-Анджелеса. Никто не усомнился в ее словах, а папа в ту пору потакал ей почти во всем.
Собаки, ожидая, когда я кончу витать в облаках, нетерпеливо трутся у моих ног и лижут мои пальцы. Я завожу их в дом, затем иду мыть голову дочери.
Позже Саймон смотрит фильм, нечто приключенческое про джунгли, грязь, тварей, что режут и кусаются, и про дюжего человека, который идет впереди. Его любимый жанр. Читать Саймон не любит, зато обожает научно-фантастические и приключенческие киноленты, и, пересмотрев из них все что можно, находит на «Ютьюбе» видео на ту же тематику.
Я сижу рядом со своим ноутбуком. К вечеру похолодало, и мои ноги укрыты одеялом. Саймон пьет имбирное пиво, время от времени закидывая в рот арахис, а подле меня стоит чашка зеленого чая, который наверняка уже остыл. Просто стоит, для мебели.
Я разместила на «Пинтерест» свои идеи относительно обустройства Сапфирового Дома, потом нашла рецепты блюд с фейхоа, теперь ищу сведения о Веронике.
Моя подруга Гвен в восторге от нее и часто потчует меня и нашу общую подругу Нэн историями об оклендской легенде. Меня давно интриговали ее взлет и трагический конец. И мне в какой-то мере понятна ее попытка переделать себя, стать другим человеком, в чем она преуспела.
Но подобно Икару, она была наказана за свою дерзость и умерла молодой.