Остин возвращается ко мне, приволакивая по гравию сапоги.
— Иди оденься.
Он хмуро смотрит на меня.
— Нет.
Ах, да, его любимые слова.
— Остин Бэррон Грейди… тебе лучше затащить свою задницу в дом.
Он этого не делает. Вместо этого Остин садится в грязь и вытаскивает из земли мои суккуленты.
Мальчишки. Они доставляют почти столько же хлопот, сколько и Сев.
Джонни ведет девочек за мороженым, а я укладываю Остина спать. В этот момент я слышу, как на подъездную дорожку въезжает грузовик Бэррона. Я улыбаюсь этому звуку, аккуратно закрываю дверь в комнату Остина и люблю каждую частичку своей жизни.
Мои дети все время грязные. Я тоже большую часть времени хожу босиком, и, если мой муж входит в дом во фланелевой рубашке и заросший щетиной, мне все равно хочется сорвать с него одежду и трахнуть. Мы по-прежнему живем на ранчо, в том же доме, который построил Бэррон, просто он стал немного больше. В свободное время я работаю в ремонтной мастерской, но большая часть моих дней уходит на воспитание детей. И мне это чертовски нравится.
— Где дети? — спрашивает Бэррон, глядя на мои ноги в джинсовых шортах. Я могу носить обрезанные шорты. Нашим дочерям нельзя. Это правила Бэррона. Не мои.
Я шевелю бровями, кочевряжась коридоре. Я даже втягиваю в рот нижнюю губу и медленно выпускаю ее.
— Девочки с Джонни едят мороженое, а Остин спит.
— Да, бл*дь, — бормочет он, срывая на ходу рубашку. — Я все утро думал о тебе.
— Остин помочился на ногу Джонни.
Бэррон смеется, осыпая мою шею поцелуями.
— Это мой мальчик, — он прижимается ко мне всем телом. — А теперь покажите, как сильно вы скучали по своему мужу, мэм.
Он сделал это нарочно.
— Ты весь потный, — замечаю я, скользя руками по его плечам.
— Ты же знаешь, что тебе это нравится.
Он прав. Мне нравится.
Взгляните, как мы занимаемся этим у двери в нашу комнату, не в силах больше ждать ни секунды, чтобы проникнуть друг в друга.
— Теперь ты веришь в судьбу? — неожиданно спрашиваю его я, когда он укладывает меня на кровать.
Бэррон улыбается, в уголках его глаз появляются морщинки.
— Я верю в тебя, — шепчет он в мою разгоряченную щеку, нашу спальню освещает теплое летнее солнце. — Я бы сказал, что это практически одно и то же.
Когда мы заканчиваем и одеваемся, Бэррон открывает дверь и обнаруживает за ней Остина. Он протягивает ему подгузник и, ухмыляясь, глядит на отца.
— Привет, — говорит он, помахивая рукой.
Бэррон смотрит на него, потом на меня.
— Как думаешь, он нас слышал?
— О, наверное, — я беру Остина на руки. — Но он не понимает, чем мы занимались.
Бэррон улыбается мне, а затем тянущемуся к нему Остину.
— Как мой мальчик?
Без слов Остин кладет голову на грудь Бэррона, и мое сердце тает, когда Бэррон прижимает его к себе.
Этот парень делает вечность больше, чем просто слово, а завтра — обещанием.