– Упоминали вскользь, – ответила она, улыбнувшись.
– После выздоровления отца я остался с ним рядом и, по сути, руководил страной. Мы с ним всячески пытались скрывать это. Слабость в таких случаях, мисс Эффингтон, – он внимательно посмотрел на Памелу, – недопустима.
– Пожалуй, да.
– Да. Я был королем до кончины отца. Смерть монарха – тяжелая и опасная утрата, смерть отца – совсем иное горе. Он был и хорошим королем, и хорошим человеком, прекрасным отцом.
Легким движением руки Алексей всколыхнул шампанское в своем бокале и какое-то время молча смотрел на него. Только сейчас он вдруг понял, что у него, по сути, не было возможности оплакивать смерть отца. Были, конечно, официальные похороны короля, но как-то сразу же началось наступление России на Авалонию. Настолько внезапное и быстрое, что у сына не было времени оплакать отца. Алексей делал все, чтобы спасти родину.
– Вы были близки с отцом? – тихо спросила Памела.
– Да, конечно. Когда я был еще мальчишкой, он, бывало, позволял мне спрятаться в большом зале дворца, когда собирал все правительство. Потом спрашивал меня о том или ином его решении. Я только недавно понял, что так он учил меня и готовил к тому, чтобы я не только правил, но и понимал, что такое справедливость и добро по отношению к простому народу. – Алексей улыбнулся, вспомнив «лекции» отца. – Не всегда эти два понятия совпадают. Но мой отец любил свой народ и, безусловно, любил своего сына.
– Вам его не хватает? – Это был не вопрос, а скорее утверждение.
– Да, мне очень его не хватает. Не хватает своего короля, своей родины. Я больше всего сожалею о том, что никогда уже их не увижу. Такова жизнь и ее повороты, мисс Эффингтон. Встречи и прощания. – Он допил шампанское в бокале и направился в конец комнаты, где дворецкий оставил бутылку. Снова наполнив бокал, он заметил легкую дрожь в руках. Было странно и неприятно, к тому же он только что говорил о слабостях. Никогда и ни с кем не говорил он еще о таких интимных вещах. Почему же он сделал это сейчас? У него было такое чувство, словно он говорил это женщине, которая останется с ним до последних его дней.
Вздохнув, Алексей вернулся к Памеле.
– А теперь, мисс Эффингтон, мне кажется, ваш черед.
Она вопросительно вскинула на него глаза:
– Черед чего?
– Вашего откровенного признания. – Он поднял бокал. – Несмотря на страшную нелюбовь к этому, я сделал все. Теперь ваш черед.
Памела отрицательно покачала головой:
– Я так не думаю.
– Бросьте, мисс Эффингтон. Ведь вы тоже можете кое-что рассказать мне о себе, и совсем не скандальное. Например, о вашей семье. Как жених, я хотел бы знать не только ваше имя и цвет ваших глаз. Мне кажется, что если бы мы...
– Мой отец, – начала она, перебив его, и в голосе ее, как ему показалось, было смирение, – брат герцога Роксборо. И, как вы уже знаете, Томас, маркиз Хелмсли, – это мой кузен.
– Наши с вами дальние родственники...
– Очень дальние, – поправила его она. – Леди Смайт-Уиндом – это сестра моей матери. Кларисса, леди Овертон, – моя кузина, единственная по материнской линии, она дочь старшей сестры моей матери. Мой отец принадлежит к роду Эффингтонов, а это означает, что в нашей родословной три линии теток и дядей, восемь кузенов и кузин, а также определенное число браков и бесконечное количество дальних родственников. У меня лично два брата и одна сестра. По браку есть еще какие-то очень дальние родственники...
Алексей поднял руку:
– Включая меня.
– Да, еще у моего деда было три брата, которые покинули Англию и отправились искать счастье в Америку. Это было давно, так что теперь родственников и там немало! Их очень много там и здесь, так что я даже счет потеряла. Моя мать знает лучше. Я могу попросить ее удовлетворить ваше любопытство, если хотите.
– Меня интересует все, что относится к вам, мисс Эффингтон, но то, что вы уже мне сказали, я выслушал с удовольствием. Но я надеялся услышать что-то личное, а не генеалогию вашей семьи.
– У меня нет желания...
– Я не прошу вас рассказывать ваши секреты. – Он не удержался и в отчаянии воздел глаза к небу.
«Она оказалась не только умной, но и упрямой. Ну что ж, я тоже такой».
– Я хотел вас получше узнать, а не только вашу семью. Например, какое вы носите имя?
– То, что вам уже знакомо, ваше высочество. – Она посмотрела на него так, будто хотела убедиться, достоин ли он того, чтобы быть с ним откровенной. – Я из семьи Эффингтонов, а это имя принадлежит тем, кто известен своим благородством, откровенностью и упрямством.
– Невероятно! – Алексей изобразил огромное удивление. – Это трудно себе представить.
– Понимаю ваше удивление, – рассмеялась Памела, но тут же стала серьезной. – По правде говоря, ваше высочество, как это ни странно звучит, но я сама решила покинуть Лондон и свою семью, потому что захотела стать такой же, как они. Я понимаю, это не кажется разумным, но я все время чувствовала, что моя семья меня не понимает. Я заметила, что для них все, что бы я ни говорила и ни делала, было абсолютно безразлично. Все как в поговорке: не суй ногу в башмак не своего размера. – Она прищурилась и посмотрела на принца. – Нелегко жить, когда не оправдываешь чьих-то ожиданий, как вы думаете?
– Что-то подобное я уже слышал.
– Ну вот, услышали еще раз. – Она рассмеялась, и он почувствовал легкую дрожь волнения. – Что еще? – Она сказала это быстро и не очень-то приветливо. – Я попросила вас встретиться со мной до прихода всех, потому что мы должны о многом договориться.
– Мы уже кое о чем договорились.
– Мы должны достигнуть компромисса.
– Компромисса? – весело рассмеялся Алексей.
– А как бы вы это назвали?
– Фарс, шарада, пародия, обман, шарлатанство...
– Я предпочитаю называть это компромиссом. – Казалось, Памела была раздражена и обижена. – Во всяком случае, моя тетушка и я согласились, что будет лучше, если никто не узнает, что я такая же владелица этого дома, как и она.
Алексей нахмурился:
– Почему?
– Прежде всего потому, что вы будете гостить в доме вдовствующей леди Смайт-Уиндом, а не...
– Не в доме незамужней молодой женщины? Что ж... – Алексей покачал головой. – У вас, англичан, до абсурда болезненное отношение к правилам приличий, но я готов сделать все так, как вам нужно.
– Я очень признательна вам. Мне кажется, было бы разумней, если бы все были осведомлены о нашем компромиссе. Конечно, кроме тех, кто знает правду...
– О нашем притворстве, нашем обмане или нашем...
– Да, да! Обо всем этом. – Она как бы нетерпеливо отмахнулась от этих слов. – Да, это наша ложь, если вам так хочется. И запомните: это не моя идея. Я с самого начала даже не помышляла об этом.
– А сейчас?
– Сейчас, ваше высочество, я думаю... – Она поставила на стол бокал, смущенно улыбаясь.
Похоже, она сама удивилась своим словам.
– Почему бы не сделать так? Я появлюсь в свете как невеста принца, а не как несчастная жертва сплетен.
– Вы полагаете, что все забыли вашу...
– Неосторожность? Ошибку? – Скрестив руки на груди, Памела в упор смотрела на принца Алексея. – Да, я была неосторожна, это была ужасная ошибка. Вот так. Вы теперь довольны?
– Совсем нет. Это, бесспорно, была неосторожность... в какой-то степени. В конце концов, никто еще не сказал, что вы обесчещены. Дело теперь только в том... – он с интересом посмотрел на Памелу, – как назвать эту неосторожность.
– Ваше высочество, я...
– Я имею в виду, насколько возможно ее объяснить...
– Ваше высо...
– Или это настолько очевидно, как сам акт, например?
– Ваше высочество! – Глаза Памелы сверкнули от негодования. – Позвольте мне сказать...
– Нет-нет, мисс Эффингтон. – Алексей поднял руку, успокаивая ее. – Я не заставлю вас подробно объяснять. Мне понятны ваши смущение и нежелание копаться в сомнительном прошлом.
– Сомнительном прошлом? – не выдержала Памела.