Когда на кону судьба человечества...
Когда на кону судьба человечества...
Парень лет двадцати, с потухшим взглядом, минут пять переминался с ноги на ногу, разглядывая чугунные ворота рая. Апостол Петр, мужчина в белой тоге и с мечом в виде креста, оглядел его с ног до головы, затем вздохнул тяжело и проговорил:
- Совсем старик обезумел. Что-то он стал "палку перегибать". Как хоть звали тебя сынок? - уточнил он, извлекая из-за пазухи свиток.
- Грегори Целен, - проговорил тот, потом подумал и добавил, - бывший хоккеист, играл в ИХЛ, команда Ice Hawks *. Может, слышали?
Петр отрицательно помотал головой. И от этого взгляд парнишки стал совсем никаким. Грегори вздохнул. Еще вчера он рассекал на коньках в Мускегоне, гоняя по льду черный резиновый диск. Вот только это было теперь в прошлом, а сейчас, минуя чистилище, видать и нагрешить не успел, стоял перед Апостолом, который наверно о хоккее не слышал.
- Тебя уже ждут! - произнес Петр.
- Кто? - удивился Грегори, пытаясь понять, кто его ждет.
- Проходи, там узнаешь, - вздохнул апостол, открывая ворота. - И, ничего не бойся, - добавил он, когда паренек скрылся внутри. - Совсем молод, - прошептал Петр.
За воротами его ожидал мужчина средних лет.
- Привет Грегори, - сказал он, протягивая руку, - Я Валера. Валера Харламов. Я - русский хоккеист.
- Был? - спросил паренек, но тот только рассмеялся:
- Почему был. Я и сейчас хоккеист, как и ты. Бывших хоккеистов, - задумчиво сказал русский, - не бывает. Можно вопрос? - неожиданно спросил Харламов.
- Спрашивайте.
- Меня там еще помнят?
- Конечно. Ваше имя внесено в зал Хоккейной славы в Торонто, а в России даже хоккейный Дивизион вашим именем назван...
- Дивизион?
- Ну да, дивизион. С того момента, когда вы... - тут Грег замялся. Валерий Харламов - Великий русский хоккеист погиб задолго до его рождения. Авария. И возраст Христа - 33.
- Разбились, - закончил за паренька Валерии и продолжил, - прошло много лет. СССР распался, а на его месте... Это я знаю. А вот насчет Дивизионов я ничего не слышал.
- В России создали лигу, наподобие НХЛ. Ну, и команды разбили по дивизионам. Один назвали в вашу честь. Плюс ко всему создали молодежную лигу?
-Молодежную?
-Ну да, в ней мальчишки лет шестнадцати - двадцати играют. Борются за кубок Харламова.
-И ты боролся? - спросил Валера.
-Нет. Я ведь с американского континента...
- Значит, помнят. - Проговорил между тем Харламов, посмотрел на часы (старенькие «Полет»), и произнес, - Пойдем! Он ждет!
- Кто ждет?
- Бог! Тебя ждет Бог. К тебе, как и ко мне, а так же еще к двадцати парням у него есть предложение.
- Какое?
- Он сам тебе скажет. Заодно и объяснит, почему это с тобой произошло...
Валерий Борисович замолчал.
Шли по тропочке, среди деревьев. Грегори даже показалось, что здесь собранны все породы, словно это был не райский сад, а дендрарий. Он несколько раз останавливался и нюхал цветы. У него складывалось такое ощущение, что по-прежнему был жив. В памяти вспыхнули последние мгновения жизни.
Его команда атаковали. Muskegon lumberjacks** выигрывал со счетом 6:5. Оставалось чуть больше двух минут до конца третьего периода. Если постараться и забить, то можно перевести игру в овер-тайм. Не получится пять на пять, то можно снять вратаря.
Закрепились в зоне соперника. Шайба летает от одного игрока к другому, вот она наконец у Грегори. Бросок - вратарь. Смена. Тяжело. Опустился на скамейку с Джеррими. Тот подмигнул, и проговорил:
- Ничего отыграемся...
В голове проскочили слова, что Грегори сказал маме: "Это мой последний сезон в ИХЛ". Закружило, и он потерял сознание. Что было потом, хоккеист уже не знал. Пришел в себя на несколько секунд, оглядел плачущих товарищей, и вновь ушел в небытие...
- Вот и пришли, - раздался голос Харламова.
Грегори Целен оторвал взгляд от земли и обалдел. Здесь в райском саду стоял дворец. Словно ледяная глыба он высился над зеленым лесом.
- Тренировочный каток, - пояснил Великий игрок, затем открыл небольшую дверь и пригласил парнишку внутрь. - Входи!
В здании было прохладно. Божественная чистота, на стенах портреты знаменитых игроков прошлого: Фил Экспозито, братья Ришар, Николай Пучков, Коноваленко... Их было так много, что Грегори просто перестал обращать внимание. Если бы он не умер в столь молодом возрасте, его портрет тоже бы висел здесь.