- Портреты тех, кто умер, не закончив играть, на этой стене не висят, - раздался за спиной голос. Спокойный и незнакомый. И этот завораживающий голос, словно психотерапевта, выгнал из его души все печаль.
Когда же он повернулся, то увидел перед собой человека. На вид ему можно было дать лет сто. Длинная седая борода, как у волшебника, свисала над белоснежной тогой. Над растрепанной головой светился нимб. В руках старик держал хоккейную клюшку.
- Прости меня, Грегори, - проговорил он, протягивая ее. - Это моя вина, что ты и еще двадцать четыре хоккеиста умерли в молодые годы. Но мне пришлось вытащить вас из бренного мира. Понимаешь, она грядет...
- Что грядет? - перебил его паренек.
- Битва грядет. Рогнарёк. Апокалипсис. Как тебе нравится, так и называй. Понимаешь, - тут Бог задумался, огляделся, словно ища скамейку, куда можно было присесть. Не нашел ничего подходящего и добавил, - пошли в кабинет. Я тебе все расскажу.
Бог, а Грегори теперь в этом не сомневался, открыл дверь. Пропустил его внутрь. Сам же растворился в воздухе, и вновь уже материализовался у мраморного белого стола.
- Присаживайся, раб божий Грегори! - проговорил он, указывая на кресло. Но, увидев выражение лица Целена, хихикнул. - Да шучу я, шучу. Садись Грегори, как говорят русские: в ногах - правды нет.
Паренек опустился на мягкое пушистое кресло, словно оно было соткано из облаков.
- Виноват, - вновь сказал Бог, - виноват. Прости. Понимаешь, битва близка. Битва добра со злом.
- А я тут причем? - поинтересовался хоккеист.
- Я надеюсь, ты знаешь, что такое Рогнарёк - Апокалипсис? - поинтересовался Создатель, и, увидев утвердительный кивок, продолжил, - Так вот, раньше я и мой вечный оппонент выясняли право владения миром с помощью оружия. Каждые сто лет, в их самом начале мы устраиваем битву. Кутузов, Суворов, Нельсон, Ушаков - и еще множество полководцев и флотоводцев бились на ее аренах. До прошлого столетия. Когда отгремела последняя битва (а это было в начале двадцатых годов) - он мой оппонент, узнав, что мне нравится спорт, предложил с помощью игры определить властителя мира. Вид спортивных соревнований, предстояло выбрать мне. Пришлось согласиться. Футбол не подходил - время проведения турниров у всех разное. Хоккей - вот ответ на все вопросы. Как гладиаторы в доспехах боретесь вы, чтобы определить "сильного". Да и летом эмоции отходят дольше, чем зимой. Сатана, демон, можешь, как угодно называть его, предпочел - хоккей. Иначе, он воспользуется бомбой! Но, бомба и у меня есть. А это конец всему. После нее не останется ничего. Ни Рая, ни Ада! Ни Земли! Ничего!
- Понимаю, - согласился Грегори, вспомнив про «холодную» войну, что бушевала до его рождения на Земле. Когда любое неловкое движение, любое слово могло привести к непоправимому, - Но причем тут я?
- И ты, и Валерка, и еще двадцать человек, - проговорил Бог, называя Харламова запросто - Валерка, - вы хоккеисты. Про вас там, в том мире говорили, что у вас дар божий. Хотя я закладываю его во всех игроков. Но одни его попросту губят, а другим ... Другим я просто меняю их миссию. Ведь у каждого человека своя миссия. Кто-то будет участвовать в этом матче, а кто-то продолжает играть для зрителей. А уж хорошо ли, или плохо они играют, решают теперь болельщики. И если я их не выбрал, то это не значит, что они плохие игроки, а уж тем более люди. Знай же, вас мне пришлось выбирать из тысячи хоккеистов. Теперь вы все воины.
- А я... Я могу отказаться?
- А ты разве не хочешь еще раз сыграть?
-Я... - Грегори задумался. Сейчас, когда он для всех умер, появилась возможность выйти на лед и вновь скрестить клюшки. Опять услышать мелодию атаки, почувствовать вкус победы. Да и сыграть в команде с Валерием Харламовым, еще вчера казалось невозможным. Неожиданно для себя он понял, что от команды собранной Богом зависит мир. Здесь, в раю, там, в аду, и даже, скорее всего на Земле. От двадцати двух, кто будет на планете. И у него вдруг сами собой засветились глаза. - Я. Я согласен.
- Вот и хорошо. А сейчас пойдем. Я тебя познакомлю с командой....
Вдвоем они вышли из кабинета. Великого русского в коридоре не было.
- Он нас ждет с ребятами, - проговорил Бог, и вдруг по-отечески обнял Грегори. А когда почувствовал, что тот засмущался, изрек - Вы же для меня все дети.
Длинный коридор с портретами игроков. Резиновая дорожка, ведущая в раздевалки. Массивная дверь.
- Входи, - вымолвил господь, открывая дверь.
Грегори сделал шаг и... и оказался в просторной раздевалке. Более двадцати парней уже начали переодеваться в форму. Среди игроков увидел Харламова. Тот махнул радостно рукой и проговорил: