Допрос длился долго. Ей принесли кофе, который она с искренней признательностью выпила. Затем голос произнес:
— Хорошо детка. Можешь сообщить обо всем этом в полицию — не вижу причин, почему бы тебе так не поступить. Но не вздумай добавить что-нибудь от себя, тем более попытаться вычислить меня по голосу.
Лесли отвели обратно и помогли сесть в машину. Это все, что она помнила, разве что едва слышала, как следом тронулся другой автомобиль. Девушка уснула и проспала до тех пор, пока полицейский не разбудил ее.
Глава 6
В Скотленд-Ярде утренняя пресса вызвала не только мрачную озабоченность, но и настоящий переполох. Газеты по-своему толковали два убийства:
«Начало новой эры беззакония?» — прямо вопрошала «Мегафон».
«Начало эры рэкета», — вторила ей «Таймс».
Флит-стрит[4], бывшую ближе других к миру печатных станков, поразило то, что уведомление напечатано типографским способом. Голубые буквы послания свидетельствовали о том, что действует мощная организация, настроенная серьезно.
И все же Скотленд-Ярд надеялся, что больше подобных предупреждений не получит ни один богатый или известный человек. По всей Англии газеты метали громы и молнии, и их передовицы переполняла такая решимость победить новое зло, что поразился даже Джигс Аллерман.
Этой же ночью помощник комиссара связался по телефону с Чикаго и получил разрешение на время ввести капитана Аллермана в штат Скотленд-Ярда. Джигс, уже в новой роли, все утро провел в доме на Беркли-сквер. Вернувшись в Скотленд-Ярд, он застал Терри за газетами.
— Удалось что-нибудь выяснить?
— Да, — кивнул Джигс. — Старик оборудовал для Теннера маленькую кухоньку. Там есть газовый камин…
Он достал из кармана конверт, осторожно открыл его и вытащил кусок тонкой проволочки дюймов шести длиной.
— Это было намотано на одну из горелок, а на верхней площадке пожарной лестницы забит крюк — и забит совсем недавно.
— И что из этого следует?
Джигс потер подбородок.
— Ну, многое. Куда прошлой ночью дул ветер?
Терри неохотно взял со стола газету, полистал страницы и остановился на той, где сообщалось о погоде.
— Умеренный северо-западный, — прочел он.
— Отлично! Больше всего мне не давало покоя, куда подевался пневматический пистолет. Ведь от него нужно было избавиться поживее. Вот тут-то ветер и помог.
— Вы говорите загадками, Джигс. — Терри хмуро смотрел на приятеля.
— Знаю, — согласился американец, — это моя профессия.
Он перегнулся через стол и, глядя в глаза Уэстону, заговорил:
— Это был необычный способ. И я точно знаю, почему через несколько минут после убийства, я говорю об убийстве бродяги, служанка в соседнем доме услышала, как кто-то разбил окно ее спальни.
Аллерман взял карандаш, лист бумаги и набросал примерный план.
— Вот двор. С одной стороны — задняя часть соседнего дома. Сюда выходит окно комнаты этой служанки, оно на четвертом этаже. Она только стала засыпать, как кто-то снаружи разбил стекло. Хотя правильнее сказать не «кто-то», а «что-то». Четвертый этаж этого дома выше футов на пятнадцать, чем верхний этаж дома Декадона. И когда я услышал о разбитом окне и нашел на горелке проволоку, я велел вашим людям обзвонить всех, кто делает воздушные шары. Необходимо выяснить кто, а главное, кому в последнее время продал шар, который, если его наполнить светительным газом, сможет поднять в воздух пару фунтов.
Терри широко открыл глаза.
— О подобном, кажется, уже раз слышал.
— Сейчас услышали об этом уже второй раз. Шар наполнили на кухоньке: натянули на горелку. Незадолго до убийства завязали, вынесли на пожарную лестницу и веревкой или проволочкой укрепили на крюке. Обратите внимание, крюк забит вверх ногами, то есть концом вниз. Убив Боарда, преступник прикрепил оружие к шару и отвязал его. Ветер, видимо, дул свежий, и шар не успел подняться высоко. Поэтому его отнесло к окну служанки. Все очень просто, Уэстон, — усмехнулся американец.
Терри несколько минут раздумывал. Затем с сомнением произнес:
— Но если ваша версия верна, после убийства Боарда убийца должен был подняться по пожарной лестнице.
Джигс весело покивал головой.
— Верно, детка.
— Вы по-прежнему предполагаете, что убийца Теннер?
Капитан Аллерман улыбнулся.
— Не предполагаю — знаю. Убил он.
— И сознательно оставил против себя улики?
— Он на свободе, так ведь? И вне подозрений. Дело большому жюри вы же не передали, или я ошибаюсь? Эти штуки с отпечатками его пальцев дали ему вольную. Вы не смогли предъявить ему обвинение! И у вас не было другого выхода, как снять с него всякие подозрения. Он на свободе — и вот вам весь ответ.
Я уже говорил вам: это величайший психолог, каких мне только приходилось видеть. Вот если бы вы не нашли отпечатков или оружия — на кого бы в первую очередь пало подозрение? На него, на Эда! Даже младенцу ясно, что смерть старика ему очень выгодна. Очень ловкий, тонко рассчитанный ход… Как далеко отсюда море?
— Миль пятьдесят.
Джигс присвистнул.
— У Эда промашек не бывает. Шар больше двух часов не продержался, а, значит, оружия вам не видать. Разве что договоритесь с царем морским.
Терри помолчал, затем сообщил:
— Никто к нам больше с этим не обращался.
— Подождите, — едко усмехнулся американец. — Дайте им время. — Он взглянул на часы. — Не сходить ли в «Сесилию»? У меня такое чувство, что узнаю там кучу интересного.
Бар в «Сесилии» служил местом встречи большинства американцев, прибывших в Лондон. К тому времени, когда Джигс попал туда, великолепный египетский зал был полон. Он с трудом нашел свободный столик и стал терпеливо ждать. Около полудня в зал неторопливо вошел Керки Смит — с поднятым костлявым подбородком и застывшей на губах улыбкой. Он огляделся, Аллермана вроде бы не заметил и пошел дальше. Джигс не спеша допил коктейль, подозвал официанта и полез в карман. Он вовсе не собирался уходить, но остановить Хозяина можно было только таким жестом.
— Привет, Джигс! — Изображая радостное удивление, Керки Смит шел к его столику, протягивая вперед руки, украшенные кольцами. Он взял кисть Аллермана обеими руками и с чувством потряс ее.
— Не торопитесь? Так хочется поговорить с близким человеком.
Он глянул по сторонам, нашел свободный стул и придвинул к столику.
— Надо же случиться такому несчастью со стариком! Бьюсь об заклад, Эд просто убит горем.
— Где это ты нахватался таких умных словечек, Керки — «убит горем»?
— Видел в какой-то книжке, — беззастенчиво соврал Керки. — Сам поражаюсь, сколько можно узнать, если держать глаза открытыми! Деньги все ему оставил? Ну, Эду они пригодятся — чтобы провернуть одно дельце.
— Прежде чем он получит хотя бы цент, пройдут месяцы.
Тонкие брови Керки Смита приподнялись.
— Разве? По-моему, под завещание можно и занять. Эд сегодня утром наведывался к ростовщику.
Джигс принял самый безразличный вид.
— Что у него за рэкет был в Чикаго?
Керки медленно покачал головой. По его лицу промелькнула тень неодобрения — ему не понравилось, что его принимают за хлипкого болтуна.
— Я мало знаю этого парня. И что это все за разговоры о рэкете? Болтают, в газетах пишут, а я ни одного из этих ребят не видел.
Керки произнес эти слова совершенно искренне. Другого, собственно, Джигс и не ожидал.
— Похоже, и здесь начинается что-то вроде рэкета, — продолжил Смит. — Эда еще никто не пощекотал? Он ведь теперь богатенький.
— Так чем он занимался в Чикаго? — настойчиво повторил Джигс, на ответ не рассчитывая. В преступном мире даже о злейших врагах распространяться особо не любят.
— По-моему, просто шалопай. Частенько видел его в Арлингтоне, а жил он в Блэстоне. Что еще о нем сказать?
Джигс вдруг наклонился через столик и понизил голос.