Настороженно сделав несколько скрипучих шагов в абсолютной тишине, Джек замер. Слух обострился. На трапы падал яркий свет солнца из открытого люка. Но с палуб выше не доносилось ни звука. Только здесь, в самом низу, кто-то шумно и тяжело сопел. Зыркнув по сторонам, кэп шикнул сам на себя и отважно направился на верхнюю палубу. Убранные паруса, безвольно обвисший такелаж, покосившиеся реи и потрескавшиеся от пекла доски — таким предстала «Чёрная Жемчужина» перед капитаном. А за её бортом на бесконечные мили до самого горизонта простирались бледно-жёлтые песчаные холмы, над которыми колыхались жаркие волны.
— Ладно, что-то в этом есть.
Карие глаза сузились, брови напряжённо приподнялись. Джек облизал губы, так некстати подумав о глотке чего-то прохладного для тела, но согревающего душу. Глянув в таинственный полумрак нижних палуб, кэп рассудил, что, пожалуй, потерпит. Поправив треуголку, пират поднялся на полуют и с кислой миной на лице крутанул штурвал, на что руль отозвался протяжным стоном, эхом прошедшимся к форштевню. Корабль словно бы вздохнул, недовольный тем, что его потревожили. На корме, на акростоле, совсем некстати горел одинокий фонарь. Джек взглянул на него со странной ностальгической грустью, словно бы огонёк напомнил о чём-то утерянном. В целом же верхняя палуба выглядела идеально, как будто и не было яростной схватки с безжалостным чудовищем, а киль всё так же покрывали ракушки. Джек развернулся, и тут же из его груди вырвался краткий, но испуганный вопль. Капитан аж слегка присел. Чуть позади колонны грота, наклонив голову на бок, стояла Жемчужина. Нимфа, недвижная, словно статуя, глядела на пирата, широко распахнув глаза. Кисти опущенных рук скрывались в чёрных складах платья, смольные локоны тускло поблёскивали на мраморных плечах. Бегло глянув по сторонам, Джек Воробей выпрямился и вразвалочку направился к ней.
— Ух! А это точно ад? — ухмыльнулся кэп. — Мне здесь почти нравится!
Пока лицо капитана медленно окрашивала улыбка, удивление духа «Чёрной Жемчужины» сменялось растерянностью и даже испугом.
— Дай угадаю, — заговорил Джек, спускаясь с мостика, — это плохо?
— Нет, — отозвалась Жемчужина.
— Но и не хорошо?
— Это… неправильно. — Она обвела корабль взглядом, словно надеясь, что это лишь мираж. Небо укрывала оранжевая дымка. Солнце, ровным светом проникавшее сквозь неё, казалось искусственным. Бесконечность холмов уводила дорогу в никуда. Жемчужина подняла на капитана серьёзный взгляд.
— Ты драматизируешь! — с напускной улыбкой отмахнулся тот в ответ на бессловесный укор. Покрутив головой, пират бодрой походкой направился в трюм, правда, несколько замешкавшись перед трапом. Жемчужина, кротко вздохнув, ожидала его, не шелохнувшись. Когда Джек появился из трюма с парой бутылок рома подмышкой и мешком сухарей, она лишь вопросительно взглянула на него. Примостив припасы на бочке, кэп по старой привычке снял с пояса компас. Хранительница огорчённо покачала головой, словно зная, что будет. — В жизни всегда есть выход, — серьёзным тоном проговорил Джек Воробей, поднимая крышку компаса. Изящная стрелка бешено вращалась, словно полюсов больше не существовало и то место, где они сейчас находились, было за пределами Земли, космоса, реальности.
Рука Жемчужины легла поверх загорелой ладони Джека, закрывая компас.
— Да, но это — смерть, — прозвучал суровый ответ.
Пират взглянул на спутницу. Всё недолгое, как ему казалось, время она представала живым воплощением легенды, давнего сновидения. Его сновидения. Полная таинственного света, что ощущался лишь сердцем. Отдалённая от человеческого бытия, совершенно нереальная, ведомая чувствами иного мира. Она всегда казалась ему чем-то непостижимым. Теперь же они словно стали на одну ступень. Стали… равны? Так это в ней зародилась новая искра жизни или же в нём эта жизнь угасла?
Выдержав долгий взгляд мистерии, капитан решительно шмыгнул носом.
— Надеюсь, по возвращении ты избавишься от этого своего пессимизма, — по-доброму улыбнулся он, закидывая верёвку на плечо.
— По возвращении? — в недоумении переспросила Жемчужина.
— Ад это или нет, — сказал капитан, осматривая окрестности, и закончил, глядя на спутницу в упор, — я не собираюсь здесь задерживаться. К тому же у меня есть главное — мой корабль. — Чёрные мистические глаза округлились. С бледно-розовых губ сорвался едва слышный вздох, точно она в последний миг удержала слова. — Я пойду и вернусь, — твёрдо заявил кэп Воробей.
— Зачем?
— Здесь должно быть море.
— Оно есть! Из песка! — не скрывая раздражения, воскликнула дух.
Воробей хотел ответить, но умолк, сузив глаза и прикрыв рот указательным пальцем. Иногда проще с женщиной не спорить.
— Джек, прошу, послушай меня, — мягко заговорила Жемчужина после недолгого молчания. — Ты не понимаешь, где очутился. Здесь… Здесь нет ничего. Ни жизни, ни смерти. Ни радости, ни отчаяния. Здесь нет времени и нет границ.
— Я вижу солнце, свой корабль и эту пустыню, — возразил пират. — Давай так, просто наберись терпения и подожди. — Жемчужина обречённо вздохнула, закатывая глаза, не в силах продолжать спор.
Джек Воробей, одарив её самой позитивной и доброй улыбкой, покинул борт «Чёрной Жемчужины». Сапоги с гулким стуком приземлились на пропечённую, потрескавшуюся от жары землю. Солнце с жадностью опаляло каждый дюйм кожи. Глаза слезились от искусственно-яркого света. Линия горизонта расплывалась где-то вдали в пляшущем мареве. «Если есть суша, должна быть и вода», — попытался успокоить себя Джек. Он задрал голову, оглядываясь. Стройная фигура Жемчужины возвышалась у фальшборта. Нимфа терпеливо, всезнающим взглядом наблюдала за своим капитаном. «Подумаешь!» — фыркнул про себя Воробей и, сверкнув улыбкой на прощание, бодрой походкой направился навстречу бескрайним песчаным холмам.
Жемчужина смиренно стояла у фальшборта, изящными пальцами постукивая по планширу. Фигура капитана Воробья медленно, но уверенно уменьшалась, превращаясь в забавную марионетку, крадущуюся по бескрайней для неё сцене. Деву отнюдь не терзал страх, лишь печаль и сожаление, что ей не отыскать нужных слов, которые её пират услышит. Джек не смирился или не хотел этого признавать, отчаянно и самозабвенно веря в существование выхода. Она же не тешила себя излишними иллюзиями, отлично понимая, что с этой стороны им дверь не открыть. Возможно, дух просто привыкла к такому течению времени, лишённому изменений, но наполненному одной единственной пыткой. Ожиданием. Чего? Быть может, чуда? Во что же верила она, что говорила себе, вынужденная каждый раз исчезать при лунном свете в ожидании нового дня? Жемчужина верила в Джека. Поначалу и сама не понимая, почему. Верила настолько, что в последний миг рванулась следом за ним, за своим капитаном в объятья дьявольской пасти кракена. В её существе ничто не могло заставить совершить это. Так уж задумано природой: хранить корабль, но отнюдь не его капитана. И вот она, порождение моря, перешагнула через законы мироздания, ведомая чем-то странным, ей до сих пор неизвестным.
И всё же вера в Джека помогала ей там, в мире живых. Теперь же оба они оказались в месте, где надежда — лишь одна из многих иллюзий, и помочь может только, воистину, чудо.
Капитан Джек Воробей даже и близко не думал о подобном. Уже несколько часов он упрямо брёл вперёд, глядя под ноги да изредка балуя себя глотком рома. Сколько бы он ни поднимал взгляд, щурясь от ослепительного солнца, до самого горизонта расстилалась бездушная пустыня. Единственным спутником была лишь капитанская тень, неизменно следовавшая позади и чуть слева. Джек остановился, оборачиваясь. Вереница следов убегала за песчаный холм, за которым давно исчез силуэт «Чёрной Жемчужины». Пират запрокинул голову и что есть мочи прокричал: «Здесь хоть черти есть?». Крик мгновенно растворился в жарком воздухе. В груди Воробья поселилось неприятное гнетущее чувство. Вполне обосновано, когда ты оказываешь один среди бескрайних просторов песка. Кэп взглянул на бутылку: в ней осталась треть рома, да ещё в кармане булькал НЗ на обратный путь. «Иду вперёд, пока не кончится этот ром», — решил капитан, делая глоток. Раз границ не виделось, он вправе создать их сам.